— Сквозняк у тебя, Прокопий, в голове, — вставил Арсалан.
— И лени много, — добавила Анна. — Я же тебе говорила, занимайся больше.
— Винюсь. Только оставьте в отряде. А то получается один срам. Да меня без трактора жена перестанет уважать. А без уважения человек, что конь без хорошего бега.
Жену свою Пронька любил кроткой голубиной любовью. Об этом все знали, а поэтому с сочувствием посмотрели на него.
— Давай, Прокопий, у членов бригады спросим, — предложила Нина Васильевна, — как они думают поступать с тобой?
— Оставить его надо, — за всех ответила Анна. — Работник-то он старательный. А голову ему поправить попросим Ефросинью Бугоркову. Она в этом деле мастак.
По лицам сидящих заблуждала улыбка.
— А что думает по этому поводу комсорг отряда? — обратилась Нина Васильевна к Дариме.
— И я так думаю, — встала по-школьному Дарима. — Мы его на поруки берем. Я сама с ним заниматься буду.
— Коли на поруки, так я согласен, — улыбнулся Алексей. — К севу всю технику подготовили? В борозде не придется стоять?
— Техника уже вся на полевом стане, — ответила Анна. — Хоть завтра можем начинать сев.
Ананий с Пронькой вышли на улицу. Темное небо искрилось звездами. На остывшей земле гулко отдавались шаги.
— Меня, Проньку Томских, на поруки… — возмущался Пронька. — Как какого-то тунеядца. И как у них только язык мог повернуться? Разве им понять, что у меня деликатная душа и такого обращения не переносит. Напиться, что ли?
— Вот это мужской разговор, — подхватил Ананий. — Да только вот незадача — денег нет. А домой сунуться нельзя, сам знаешь, у меня не жена, а кипяток, одним взглядом ошпарит так, что неделю чесаться будешь.
— И мне своей показаться нельзя. Скажет: «Ты бы, Пронюшка, лучше не ходил, а то завтра опять голова болеть будет». Ты меня знаешь, ведь не пойду.
— Табак наше дело.
Некоторое время шли молча. Вдруг Ананий остановился.
— Идея есть.
— Да ну? — оживился Пронька.
— Пойдем к Князю. Я видел его перед вечером. Князь двух глухарей сегодня подстрелил. Только даст ли нам?
— Да Князь, окромя тельняшки, ничего не пожалеет.
— Тогда полный порядок, Пронька.
Федор растапливал печку. В шерстяных чулках, на плечи накинут дубленый полушубок.
— Привет холостяку, — поздоровался Ананий. — Ты чего так утеплился?
— Да черт Гераську Тарбагана в наледь затолкал вместе с трактором. Вытаскивал, зуб на зуб не попадает.
— Пропустить надо стаканчик.
— С удовольствием, да нет этого зелья. Завязал, ребята, на крепкий морской узел.
— Не печалься, мы его в два счета развяжем. Дай нам одного глухаря.
— Берите обоих.