Онон ворочал льдины, расталкивал их по каменистым косам, пахал заречный яр, на самом краю которого стояла пышная, как боярыня, сосна. Между льдинами по реке ходили мутные водовороты. От реки несло погребным холодом.
Тесно было Онону. Воды бы побольше, чтобы развернуться во всю силушку и показать свою удаль, как это делают сибирские реки, да где ее взять? Снега съели весенние ветры. И наполнится Онон только тогда, когда сыпанут первые дожди, а гольцы обдадут теплые южные ветры. А будет это в конце мая или в начале июня. А сейчас крошил Онон льды, перемалывал их в труху, спешил к Ингоде.
— Интересно, о чем они будут говорить, когда встретятся? — Анна покосилась на Алексея. Он чуть заметно улыбнулся.
— Будут про зимние сны друг другу рассказывать.
— Вот бы послушать.
В заречный яр вгрызлась тупорылая серая льдина, медленно развернулась и перегородила реку. Громоздясь, на нее стали напирать другие льдины. Воздух наполнился скрежетом, стеклянным перезвоном, бульканьем воды. Льдина задрожала, на нее с яра посыпалась земля. Сосна качнулась и медленно легла над обрывом, оголив белые корни.
— Надо же, — невольно вырвалось у Анны.
Льдина под напором воды треснула, раздвоилась и нехотя поплыла в низовье. А могучее дерево осталось умирать на круче.
— Такое дерево погибло, — жалела Анна.
— За ней на поляне табунок сосенок поднимается, — отозвался Алексей. — Она после себя целый лес оставила.
Подошел Аюша Базаронович, посмотрел на часы:
— Не пора в поле?
Через несколько минут отряд собрался в садике возле общежития под густыми соснами.
— А где Петька? — беспокоилась Анна.
— На реке сазанов ловит, — ответила Дарима.
— Вот горюшко-то мое. И что делать с этим детсадом?
— Здесь я, — появился из-за угла дома Петька. В руках он держал двух крупных сазанов. Рыбины серебрились на солнце, Петька улыбался.
— Где это ты их взял? — спросила Анна.
— На косе, льдом их вытолкало.
— Неси на кухню и быстро сюда.
— Я мигом.
Подошли Аюша Базаронович с Алексеем. Говор смолк.
— Товарищи, — Аюша Базаронович прокашлялся. — Сегодня мы с вами приступаем к севу. От брошенного зерна в землю до колоса не так уж много времени. Но это будет трудное время. Придется по десять — пятнадцать часов не сходить с тракторов, а потом и с комбайнов. Досыта отпробуем холодных ветров и слякоти. Как видите, через многое придется пройти. Но мы с вами знаем, во имя чего это делаем. Хлеб — это жизнь на земле, это детский смех, это радость матерей. Народ нам доверил самое дорогое. Вот об этом мы всегда должны помнить. И я знаю, что вы не посрамите хлеборобского дела.