Тетушка Долгор, а эта телеграмма от вашего сына Дамдина: «Пусть всегда над Ононом будет чистое небо. Всем матерям желаю много радости. Пусть отправляют они своих сыновей только на мирные стройки. Пусть люди забудут слово «солдатская вдова». Больших вам дел. Знайте, граница на надежном замке. Капитан Дамдин Очиров».
— Дай-ка поглядеть, — попросила телеграмму тетушка Долгор.
Она взяла синеватый листок, с нежностью посмотрела на него, потом сложила вдвое и зажала в кулаке.
— А вот телеграмма от моряков дальнего плавания, от солдат, от студентов, а это от парней с БАМа: «Таежный привет всем. Наказ выполняем. За нас вам краснеть не придется. Дорога будет построена. Сегодня мы с вами. Больших вам урожаев».
Нина Васильевна в одну стопку собрала все телеграммы.
— Еще раз поздравляю всех вас с праздником!
— Спасибо.
После ужина кто-то предложил покататься на лодках. Все гурьбой пошли на берег. Парни зажгли факелы. И несколько лодок помчались вниз по Онону. Нина Васильевна, Маруф Игнатьевич и тетушка Долгор с затаенной грустью смотрели на быстро убегающие огни.
Вот до берега донесся сильный высокий голос Федора:
Там вдали за рекой загорались огни,
В небе ясном варя догорала…
Песню подхватили все, кто были в лодках.
Сотня юных бойцов из буденновских войск
На разведку в поля поскакала…
Вскоре огни скрылись за поворотом реки, а песня все еще тревожно металась в ночной тишине.
Сегодня отряд заканчивал сев у Крутого лога. С раннего утра дул сырой низовик. Стаи гусей долго кормились на полях, а потом длинными связками потянулись на озера Зун-Торей и Барун-Торей. Над Ононом с криком летали чайки, стайками носились стрижи. Сквозь серое небо тускло смотрело солнце.
Груня с Маруфом Игнатьевичем привезли на телеге обед в поле. Остановились они в затишье у березового колка, разложили костер, вместо стола поставили в ряд несколько ящиков. В леске перекликались птицы, на голых березах черными шарами раскачивались галочьи и вороньи гнезда.
В полдень приехали сеяльщики, и сразу стало шумно под леском. Парни и девчата умывались подогретой водой и подходили с мисками к Груне.
— Груня, возьми меня в помощники, — протягивая миску, просился Ананий. — Страсть, как люблю поваров.
— У тебя губа не дура, — посмеивалась Анна. — Груня, огрей его поварешкой, чтобы с глупостями не приставал.
Груня замахнулась.
— Но-но, — попятился Ананий.
Дина зачерпнула из ведра ковш воды.
— Петруша, полей мне.
Петька уже устраивался с миской супа у ящика.
— Дариму попроси.
— А тебе недосуг? Оголодал?
— Но-о-о. С голоду помираю.
— Люди, поглядите на него: на работу он последний, а как за стол — первый.