— Кепку? Ту, которую он потерял? Конечно. Кепку мы с ним вместе покупали. Коричневая, шевиотовая, под цвет костюма. Он, знаете, не любит, когда верх на кепке поднимается, все выбирал, чтобы покрепче кнопка была. А кнопка скоро испортилась, и я сама нитками закрепила верх. Черными нитками.
— Товарищ капитан, — распорядился Гончаров, — найдите несколько коричневых кепок и покажите гражданке. Пусть отыщет среди них кепку мужа. Не забудьте пригласить понятых.
Дроздов вышел и очень скоро вернулся.
Привели двух пожилых мужчин, на которых поверх одежды были надеты широченные фартуки из сурового полотна.
— Проходите, товарищи.
Дроздов разложил принесенные кепки на подоконнике, незаметно подложив к ним кепку, найденную Кедровой, и попросил Савушкину подойти.
— Вот она, — уверенно сказала Савушкина и взяла кепку, принесенную Кедровой. Перевернув ее, она показала на подкладке место, прошитое черными нитками. — Откуда она у вас?
— Нам ее принесли, — сказал Гончаров, вставая, — Ну, что же, задерживать вас долго не будем. Дадим справку, что были вызваны в качестве свидетельницы. Товарищ капитан, оформите протокол допроса.
Уходя, Савушкина обратилась к Гончарову:
— Товарищ начальник! Муж-то, наверно, голодный.
— Не беспокойтесь. Его накормят.
Савушкина ушла.
Дроздов собрал с подоконника кепки и унес их. Кепку Савушкина Коваленко снова завернула в газету и взяла с собой.
Оставшись вдвоем с Гончаровым, мы уселись на диван и закурили. Немного помолчав, я сказал:
— Как нарастают улики против Савушкина!
Однако майор ничего не ответил.
— Чересчур быстро нарастают, — сказал за него вошедший в кабинет Дроздов. — Чересчур быстро.
— Что вы хотите этим сказать? — Я тоже поднялся с дивана.
Вошла Коваленко и, увидав, что мы стоим посреди кабинета, с удивлением посмотрела на нас.
— Дело в том, — Гончаров заговорил медленно, словно раздумывая, — дело в том, что Савушкина следует отпустить: он никого не убивал и даже не был на месте преступления.
В комнате наступила тишина. В открытое окно с дуновением ветра влетела маленькая желтоватая бабочка и, покружив под потолком, начала биться о стекло фрамуги. Дроздов, стараясь не шуметь, прошел к письменному столу, сел возле него да так и замер, как бы ожидая дальнейших разъяснений со стороны майора.
Коваленко даже и не старалась скрыть своего изумления. Она опустилась на стул возле двери и не сводила широко открытых глаз с Гончарова.
— Я вас не понимаю, товарищ майор, — сказал я. — Вы что же, хотите, чтобы убийца гулял на свободе?
Вероятно, на моем лице было написано такое удивление и испуг, что Гончаров улыбнулся.