Выкидывая вечером мусор в бачок на тележке, я что-то обронил мимо. Какую-то заплесневевшую гниль. Попроси ли бы инспектора по-человечески, может я и поднял бы мусор. Но после их шутки о том, что дескать веник был захвачен не зря и сейчас весь коридор будет мною прибран, я их просто далеко послал. Может и нахамил, не спорю, но настроения для вежливых препирательств не было. Странно, но моя грубость вызвала у них крайнее недоумение. Неужели в соседних камерах все послушные и аккуратные?
Пока думал об этом, прибежал дежурный, закатил скандал. Как я посмел не убраться за собой? Так и ежу понятно, говорю я, что сижу здесь не по своей воле. С удовольствием и в камере не убирался бы, но не жить же в грязи. А что там за дверью творится, мне по барабану. Это ваша территория, я в «хозбанду» не нанимался.
Ругались. Естественно, потребовали объяснительную. И так же естественно получили вместо неё жалобу в прокуратуру на принуждение к незаконным работам
И опять тоска…
Снова вспоминаю бывших соседей.
От Юры Гайдукова и Олега Скоробогатова меня через пару недель переселили в камеру с более скромным убранством. Там сидел юный спонсор терроризма с украинским гражданством и крупный наркодилер. Что между ними произошло до моего появления я точно не знаю, могу только догадываться. Я был ещё наивен и очень напряжён, многое пропускал мимо и только сейчас более-менее понимаю, что там могло быть.
Парню, лет двадцати, вменяли перевоз денег для "терроров". В результате, тот не только пошёл на сделку со следствием, но ещё и, будучи мусульманином, покрестился прямо в кабинете у следователей. Вроде бы те даже не поленились позвать священника.
В камере молодой бедолага постоянно лежал на койке к стене лицом. Когда ему приходилось разговаривать со вторым соседом, то сильно нервничал и говорил, что тот во всём виноват.
На следующий день юношу переселили и я, где-то на пару месяцев, остался один на один с Лисом.
Личностью этот Лис оказался любопытной.
Байкер. Переломанный в аварии и с титановой пластиной в голове. Иногда он двумя руками брал себя за голову, и мял её как кусок теста, придавая ей необычные формы. Рассказывал, что участвовал в ралли Париж-Дакар. Но не в качестве гонщика, на это ему скромности хватило, а в команде техобслуги КаМАЗов. Опоздав на старт из-за проблем с таможней, Лис вернулся из Таджикистана в Москву. Уже где-то в Московской области его взяли с сотней кило героина в фальшбортах спортивного КаМАЗа.
Но это всё, конечно же, только с его слов.
А историй Сергей Чеснов знал столько, что весь день не замолкал ни на минуту. Даже когда рисовал. А рисовал он круто! Прочитав пару моих рассказов о лефортовской жизни, он стал рисовать к ним иллюстрации. Он был Лисом, я Флаем, охрана – псами. Так, день за днём мы сближались, стали товарищами, и, как-то незаметно для меня, он принялся мне рассказывать, что если офицеры ФСБ дают слово, то они выполняют его любым способом. Дело чести и мундира. Но, в то же время, он убеждал меня и в том, что идти в «сознанку» не стоит ни при каких обстоятельствах. И тут же, вздыхая, утверждал, что родные ждут, а ради них принципами можно и поступиться.