.
В.С. Листов в цитированной нами «болдинской» статье, почти буквально повторяя недоуменный вопрос С.А. Ауслендера («А откуда могла появиться «старинная зала» в Петербурге при жизни Петра?»), утверждает, что в ткани шести глав неоконченного романа эта деталь явно неточна. Зато в пределах новеллы «Обед у русского боярина» (опубликованной, как известно, самим Пушкиным) она совершенно естественна: московский вельможа, ушедший от дел окольничий государя Феодора Алексеевича (VIII, 30) и должен потчевать гостей в старинной палате.
Иными словами, как считает Листов, действие в главе вполне могло происходить и а Москве («У читателя 1834 года нет возможности прикрепить «Обед у русского боярина» к берегам Невы»). Таким образом, «старинная зала» в «Северных цветах» и «Повестях» вовсе не ошибка. «Ошибка» возникла позже, когда издатели после смерти Пушкина напечатали «полный» текст, не предназначенный автором к публикации, делает вывод Листов[442].
Тридцатью годами ранее за Пушкина «заступился» (и опроверг Ауслендера) доцент Ленинградского пединститута Б.Л. Богородский. В строго аргументированной и обстоятельной статье, посвященной анализу языка и стиля романа о царском арапе, он поясняет:
«Старинная зала у Пушкина не означает залы, существовавшей издавна, с давних пор, а означает комнату, убранную в старинном стиле. У Пушкина здесь нет никакой «исторической обмолвки», наоборот, он показал себя чрезвычайно тонким знатоком истории. Жизнь Петербурга с самых первых дней его существования отражала культуру всей России… В Петербург переселялись, одни по своей охоте, другие по приказу Петра, и представители московского дворянства, да и не только московского… Петербург обстраивался, население начинало обживаться, сохраняя старые русские традиции и создавая новые»[443].
Таким образом, дома в Петербурге – «наследники» традиционных жилищ русского боярства и одновременно – предшественники многочисленных городских и сельских усадебных дворцов, о которых сказано в «Евгении Онегине»:
Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен
Во вкусе умной старины.
Везде высокие покои,
В гостиной штофные обои,
Царей портреты на стенах
И печи в пестрых изразцах. (VI, 31)
Для подкрепления приведенного выше мнения Б.Л.Богородского мы можем сослаться и на ту же самую (четвертую) главу пушкинского романа, где про Гаврилу Афанасьевича говорится предельно ясно: «…Он был коренной русский барин, по его выражению, не терпел немецкого духу и старался в домашнем быту сохранить обычаи любезной ему старины»