(VIII, 18, курсив мой. – А.Б.).
Несколько слов о другой «исторической обмолвке» Пушкина. Ее обнаружил А.Л. Слонимский в «Полтаве»[444], но туда она перекочевала из романа о царском арапе. Речь идет о синих мундирах, в которые Пушкин одел шведскую армию. В «Арапе…» обладателем такого платья является Густав Адамович, старик – учитель танцев в доме боярина Ржевского, «пленный швед в синем поношенном мундире», VIII, 20 (ср.: «На стене висел старый синий мундир и его ровесница, треугольная шляпа» VIII, 333). Дело в том, что шведские офицеры были одеты в зеленые мундиры. Откуда же взялся синий? Синие мундиры спустя сто лет носили офицеры наполеоновской армии. Швед-учитель в господском доме – отраженный образ современных Пушкину французов, учителей и гувернеров, которые наводнили дворянскую Россию после Отечественной войны 1812 года. Эти остатки наполеоновской армии подобно Густаву Адамовичу доживали свой век в барских усадьбах и дворцах вельмож, откуда попали на страницы «Горя от ума», «Евгения Онегина» и даже, как мы видели, косвенным, «ретроспективным» путем – на страницы романа о царском арапе[445].
И еще одна коллизия. Часто роман Пушкина сравнивали с достоверными картинами из жизни XVIII века. Но давайте попробуем взять в руки подлинные изображения, сделанные художником петровского времени, и сравнить их с пушкинским текстом.
Итак, перед нами Петербург (около 1716 года) на гравюрах Алексея Федоровича Зубова[446] – северная Пальмира во всем великолепии ее каменных двух– и трехэтажных особняков и деревянных набережных на Неве и каналах. А теперь – Петербург взглядом пушкинского героя: «Ибрагим с любопытством смотрел на новорожденную столицу, которая подымалась из болота по манию самодержавия[447]. Обнаженные плотины, каналы без набережной, деревянные мосты повсюду являли недавнюю победу человеческой воли над супротивлением стихий. Дома казались наскоро построены. Во всем городе не было ничего великолепного, кроме Невы, не украшенной еще гранитною рамою, но уже покрытой военными и торговыми судами» (VIII, 10).
Выразительное описание, но не согласующееся с историческими источниками. Ведь уже в 1714 году Петр издал указ о том, чтобы в Петербурге строили только каменные и мазанковые дома, а деревянные строения обшивали тесом[448].
Г.А. Лапкина в этой связи ограничивается комментарием общего характера: «То, что Пушкин допускал в романе некоторые анахронизмы, доказывает, что он хотел изобразить не просто тот или иной конкретный момент царствования Петра, но стремился создать общую картину жизни России того времени, показав ее наиболее характерные особенности, типичные для эпохи в целом.