Парижская возлюбленная Ибрагима графиня Леонора Д. обрела фамилию Линьер, при этом их роман в устах Краснова теряет пушкинскую прелесть, драматизм и превращается в пошлую версальскую интрижку: «У них даже родился ребенок, и весь в отца, чернехонек. Какого труда стоило скрыть и подменить его, чтобы не узнал муж…»
В число действующих лиц введен друг Ибрагима офицер Шейн, положительный герой, который ранее фигурировал в пушкинском романе только в перечне возможных женихов Натальи, среди «ветрогонов», слишком понабравшихся немецкого духу» (гл. V).
Появилось несколько новых, впрочем второстепенных, персонажей. При этом «пропал» важнейший герой пушкинского романа – Петр Первый. Его нет в числе действующих лиц, хотя он незримо присутствует за сценой, а в одном эпизоде во дворце мы даже угадываем царя в «высоком человеке в конце коридора»[617]. Впрочем, его характеристики рассыпаны по тексту всей пьесы: «Богатырь! На диво сложен, настоящий русский царь», – это слова Гаврилы Афанасьевича. «Шашки – любимая игра государя. Удостаивался и я чести с ним играть. Только чего греха таить, ни одной игры не взял. Шустер уж больно он, крепко ходы знает…», – говорит другой боярин – Кирилл Андреевич. Именно ему «отданы» в пьесе и сословные претензии старого боярства: «Русские обычаи нынче под опалою, только за высокой стеной еще и сохраняются от всякой немецкой новизны». Или: «Знатный мед! Всегда его предпочту всякому вину заморскому, которым так любит угощать нас царь…»
По-другому в пьесе П. Соколова смотрит на царя Петра простой люд. Вот что, например, говорит Федор, слуга Ибрагима: «У царя где гнев, там и милость; потузил нашего брата, глядишь, к празднику награда! Да ведь не одних нас он так жалует… Гуляла она, дубинушка-то, и по дворянским плечам…»
Драматургу показались недостаточными эти отзывы о Петре. И он усиливает верноподданнические нотки: «Цель государя, – поясняет Ибрагим, – приучить русских к европейским обычаям западной общественности». А вот неожиданный панегирик, который звучит в пьесе из уст Гаврилы Афанасьевича: «Перед нашими глазами есть уже примеры, какой высоты может достичь простой человек, но способный – князь Александр Данилович Меншиков, да и не он один. В такое славное время, в которое мы живем, и под таким бдительным оком, как нашего мудрого и деятельного государя, способные люди не пропадают».
Интересно, как Соколов «переодевает» Петра. У Пушкина, как мы помним. Корсаков рассказывает Ибрагиму: «Государь престранный человек; вообрази, что я застал его в какой-то холстяной фуфайке, на мачте нового корабля…» Драматургу холстяная фуфайка показалась слишком бедной и недостаточно теплой одеждой. И вот что говорит Краснов (во второй картине): «Государь, престранный человек! Вообрази, что я застал его в какой-то шерстяной фуфайке…»