«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы (Букалов) - страница 192
Ибрагим в пьесе, как и в романе, – человек, приближенный к Петру, его ближайший сподвижник. Через Ибрагима, узнаем мы, проходит вся деловая переписка царя. Арап ему беззаветно предан. «Все, что имею – получил от государя, и самым большим сокровищем считаю доверие, которым у него пользуюсь», – говорит Ибрагим. И в этом, пожалуй, заключается самая важная точка соприкосновения между пушкинским историческим романом и инсценировкой П. Соколова.
Приведем пример еще одного театрального перевоплощения «Царского арапа». В конце 1870-х годов драматург А.Алексеев-Яковлев, известный своими сценическими «переделками», попытался превратить пушкинскую «Барышню-крестьянку» в психологическую драму. Но сюжет повести показался Алексееву-Яковлеву, очевидно, слишком «быстротечным», и он не очень искусно соединил «Барышню-крестьянку» с «Арапом Петра Великого». В результате арап Ибрагим оказался… слугой Муромского[618].
Большинство крупных неоконченных произведений Пушкина подвергались «дописыванию» разного рода литераторами-ремесленниками – «Евгений Онегин», «Дубровский». Известны, например, три варианта окончания «Русалки». Одно из них было опубликовано в журнале «Русский архив» в 1897 году тайным советником Д.П.Зуевым, который якобы слышал в молодости эти сцены от самого Пушкина! Мистификация Зуева была довольно быстро разоблачена: известный писатель и театральный деятель А.С.Суворин назвал зуевское окончание «попыткой приклеить к «Русалке» Пушкина мочальный хвост». Не избежал «мочального хвоста», как мы видели, и роман о царском арапе.
Пушкин писал своего «Арапа…» весело и легко. Лукавая авторская улыбка нет-нет да и мелькнет на страницах романа. Эту усмешку почувствовали и современники поэта и последующие поколения. Великолепный знаток русской литературы чешский писатель Ярослав Гашек включил в свой знаменитый роман «Похождения бравого солдата Швейка» (1921) следующую новеллу:
«Перекрестное спаривание, – заметил Швейк, – это вообще очень интересная вещь. В Праге живет кельнер-негр по имени Христиан. Его отец был абиссинским королем. Этого короля показывали в цирке на Штванице. В него влюбилась одна учительница, которая писала в “Ладе” стишки о пастушках и ручейках в лесу. Учительница пошла с ним в гостиницу и “предалась блуду”, как говорится в Священном писании. Каково же было ее удивление, когда у нее потом родился совершенно белый мальчик! Однако не прошло и двух недель, как мальчик начал коричневеть. Через полгода мальчишка был черен, как его отец – абиссинский король. Мать пошла с ним в клинику накожных болезней просить, нельзя ли как-нибудь с него краску вывести, но ей сказали, что у мальчика настоящая арапская черная кожа и тут ничего не поделаешь. Учительница после этого рехнулась и начала посылать во все журналы, в отдел “Советы читателям”, вопросы, какое есть средство против арапов. Ее отвезли в Катержинки, а арапчонка поместили в сиротский дом. Вот с ним была потеха, когда он воспитывался! Потом он стал кельнером и танцевал в ночных кафе. Теперь от него успешно родятся чехи-мулаты, но уже не такие черные, как он сам. Однако, как объяснил нам фельдшер в трактире “У чаши”, дело с цветом кожи обстоит не так просто: от такого мулата рождаются мулаты, которых уже трудно отличить от белых, но через несколько поколений может вдруг появиться негр. Представьте себе такой скандал: вы женитесь на какой-нибудь барышне. Белая, мерзавка, абсолютно, и в один прекрасный день – нате! – рожает вам негра. А если за девять месяцев до этого она была разок без вас в варьете и смотрела французскую борьбу с участием негра, то ясно, что вы призадумаетесь…»