… О, Пушкин, Пушкин, пиши мне! Я тебя здесь хвалю, величаю: не то напечатаю свой перевод
тебя, – и горе, горе посрамленному!» В ноябре тот же Соболевский посылает Шевырёву из Турина в Рим копию стихотворения Пушкина «Мадона», как свое, через день пишет: «А ты, ротозей, и поверил, что стихи мои?» В декабре 1829 года Шевырёв в Риме получает письмо М.П. Погодина из Москвы: «В Петербурге затевается пятидневная газета; сотрудники: Дельвиг, Пушкин, Вяземский, Сомов, Жуковский с целью действовать против Полевого и Булгарина». Перед этим он же сообщал Шевырёву, что «Полтава Пушкина вышла, но принята холоднее, чем заслуживает…» 29 апреля 1830 года на новоселье у М.П. Погодина Пушкин, С.Е. Аксаков, А.С. Хомяков и остальные гости написали Шевырёву коллективное послание «в поэтический Рим». Там есть и замечания литературного свойства: «Письма твои об Италии всем приносят удовольствие <…> Напечатано твое 1 и 2 письмо о Помпее, 4 о карнавале, стихи Тибр, стансы Риму…» (
ХIV, 83). В июне 1831 года Шевырёв из Рима сообщает Соболевскому: «Пушкину понравились мои октавы, но он просит не переводить Тасса». И возвращается к этой теме в октябре: «В Пушкине мои октавы с рассуждениями произвели много новых мыслей и желаний. Он обещался мне отвечать на послания, но видишь, пьян своею женой». Вослед летят в Рим стихи Пушкина «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина». Шевырёв не без иронии комментирует: «А славные стишки Ал. Серг. навалял! Каково же? Первый голос политики у нас выражается стихами…»
[702] 26 августа 1828 г. известный польский композитор М. Огиньский в письме из Флоренции, говоря о популярности в Европе русского искусства и науки, в первую очередь вспоминает Пушкина: «Роман Пушкина “Евгений Онегин” и большая часть других его произведений приводятся в иностранных журналах как заслуживающие подражания образцы литературы»
[703].
Пушкина явно ждали в Италии, и он сам лелеял такие планы. Поэт незримо присутствовал в Риме, в мыслях друзей, в их переписке и творчестве. Приехав в Рим, Пушкин был бы, наверное, приятно удивлен, узнав, что в полусотне миль от апостольской столицы расположено селение с вполне русским и не совсем чуждым для поэта названием – Тригорье! «Странные бывают сближения…».
«Пушкинский маршрут» прогулки по Вечному городу включает в себя и древний Пантеон, или Храм всех богов, в Риме его называют просто «ротондой». Там похоронен Рафаэль, которому поэт посвятил столько проникновенных строк. Но Пантеон находится на «пушкинской тропе» еще и потому, что поэт знал римскую поговорку, связанную с этим античным памятником. Великий зодчий Джан Лоренцо Бернини, которому понадобился материал для сооружения балдахина над кафедрой в центре собора Святого Петра, получил у папы Урбана VIII, из рода Барберини, разрешение использовать для этого бронзу, украшавшую портик Пантеона (бронзовое покрытие купола было вывезено еще раньше в Константинополь). Чтобы как-то компенсировать ущерб, причиненный Пантеону, Папа попросил Бернини соорудить две колокольни по обеим сторонам портика, которые тут же были прозваны «ослиными ушами», и впоследствии снесены. Римляне по сему поводу острили: «