.
* * *
И последнее наблюдение в этом ряду. На протяжении всего своего литературного поприща Пушкин трижды обращался к образу итальянского сказочного героя Бовы-королевича, который был очень популярен и на Руси и даже попал в народный лубок. В Лицее, в 1815 году Пушкин начал было писать «Бову» в стиле шутливой сатирической сказки, но оставил работу незаконченной.
В 1822 году Пушкин делает обширный конспект «Истории итальянской литературы» Женгене, где его внимание привлекает рассказ о сказочном герое итальянского эпоса Бове из Антоны. В конспекте приведено и полное итальянское название источника: «Самая древняя из романтических поэм – Buovo d’Antona nel qual si tratta delle grande battaglie e fatti che lui fece, con la sua morte etc. in ottava rima, 1489 Venezia». (Бова из Антоны, в которой говорится о великих сражениях и деяниях, им совершенных, а также о его смерти и пр., в рифмованных октавах, 1489, Венеция.) В этом конспекте, со ссылкой на Ариосто, устанавливается место действия поэмы и дата ее написания: «Поэма была сочинена до 1348 года, времени смерти историка Виллани, упоминающего эту поэму, следовательно, сказка принадлежит первой половине ХIV века», – пишет Пушкин (оригинал по-французски). Поэт составляет довольно детальные планы такой героической поэмы. Наконец, в 1834 году Пушкин опять вспоминает о Бове, задумывая сказку вроде «Салтана» или «Мертвой царевны». От этого «проекта» остались только наброски плана и два стиха заключения (или вступления?):
Красным девушкам в забаву,
Добрым молодцам на славу. (XVII, 32)
Древняя итальянская романтическая поэма «Буово д’Антона» свободно вошла в мир русской сказки, срослась с фольклором. Рыцарская повесть превратилась в подлинно «народную книгу» (термин В.Я. Проппа)[810].
К сожалению, замысел остался неосуществленным, но в его итальянском колорите не приходится сомневаться. Уточним, что в списке героев числятся такие ставшие известными по другим пушкинским сказкам персонажи, как Дадон и Гвидон (от итальянского имени Guido, Гвидо, что означает «ведущий»). В <Арапе Петра Великого> есть реплика одной из героинь романа: «…Слыхали мы сказку про Бову-королевича да Еруслана Лазаревича». Эта пара «Бова– Еруслан» присутствует и в пушкинском послании Н. Гнедичу:
И с дивной легкостью меж тем летает он
Вослед Бовы иль Еруслана
То Рим его зовет, то гордый Илион,
То скалы старца Оссиана. (1832; III, 286)
Таким образом, замысел «Бовы» довольно последовательно проходит у Пушкина через все этапы творчества: 1814 год (отрывок из поэмы), 1822 год (наброски поэмы) и 1834 год (наброски сказки). В 1828 году он вспоминает об итальянской сказке в <Ответе на статью в «Атенее» об «Евгении Онегине»>: «