.
Ремесленные представления об искусстве Пушкин тоже изложил словами итальянца, ставшими крылатыми:
…Звуки умертвив,
Музыку я разъял как труп. Поверил
Я алгебру гармонией… (VII, 123)
При этом Пушкин ни на минуту не забывает, что Антонио Сальери – сын «Италии счастливой», служитель ее муз, вот почему именно им названы важные для самого поэта высокие имена из мира итальянской живописи и словесности:
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля…
Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери
[929]. (
VII, 126)
В трагедии упомянут и земляк Сальери итальянский композитор Николо Пиччини (1728–1800), автор оперы «Последний день Помпеи», соперник прославленного немецкого музыканта Христофора-Вилибальда Глюка. В 70-х годах ХVIII века в Париже разгорелась борьба между приверженцами французской оперы («глюкистами») и сторонниками итальянской оперы («пиччинистами»). В пушкинском тексте находим отголосок этой полемики: ученик Глюка – Сальери возмущается успехами Пиччини у «диких парижан»[930].
Историки литературы отметили особенность пушкинского отношения к своим «европейским» героям. «Русские писатели отвоевали у западной цивилизации всё, что можно было, показали пример умелого обращения с ядовитыми ее веществами, извлечения из них пользы, без того, чтобы самим отравиться. Первый пример, как всегда, – Пушкин. Он ввел современного европейца, с его личной замкнутостью, с его недоверием к миру, с его аскетизмом работы, с его корыстью, с его односторонней волей – Скупого Рыцаря, Сальери, Гер-манна…»[931].
О, если бы бессмертье красоты
Я мог делами выразить хоть малость…
Микеланджело Буонарроти
И, наконец, Пушкин устами Сальери воскрешает старую легенду, бытовавшую в Риме, о том, что великий Микеланджело якобы приказал убить натурщика, чтобы нагляднее запечатлеть в мраморе мертвое тело. Это заключительные строки трагедии:
…Гений и злодейство
Две вещи несовместные. Неправда.
А Бонарроти? Или это сказка
Тупой, бессмысленной толпы – и не был
Убийцею создатель Ватикана? (VII, 134)
«Сказка тупой бессмысленной толпы» о преступлении, якобы совершенном Микеланджело Буонарроти, одним из «создателей Ватикана», довольно прочно укоренилась в историографии ХVIII–ХIХ веков. У ее истоков стоял, по всей вероятности, заклятый недруг Микеланджело, известный писатель Возрождения Пьетро Аретино, автор сатиры «Комедия о придворных нравах» (1534). Он знал, что в молодые годы Микеланджело имел доступ в старый флорентийский монастырь, куда привозили хоронить умерших бездомных бродяг со всей Тосканы. При монастыре существовало некое подобие анатомического театра, где скульпторам и художникам разрешалось расчленять трупы «для познания тайн строения человеческого тела». Микеланджело самозабвенно там работал и потом гордился, что «знает доподлинно каждую мышцу». Когда вскоре Микеланджело заказали изображение Распятия, Аретино пустил сплетню, что Буонарроти якобы «пригвоздил натурщика к кресту и следил за его конвульсиями»