— Луи Тюрро! — встряла в разговор по-свойски Летиция. — Вы что, не знаете, что мы, женщины, влюбчивы?
— Еще раз увы, — дурашливо поник головой Луи. — Ваша влюбчивость проходит обычно так же стремительно, как и появляется. А брачные отношения остаются…
— Вы недовольны тем, что обладаете самой шикарной женщиной Равьера? — продолжила атаку мадам Брока.
— По-моему на этот статус в Равьере найдется несколько претенденток, — парировал Луи. — И Вы, Летиция, как раз первая из них.
— Вы неисправимый льстец, де Линьер! — демонстративно фыркнула хозяйка салона и чуть хлопнула мужа соперницы веером по плечу.
Меж тем в другом, сугубо мужском кружке разговор зашел о пяти членах Директории, которую сформировали совсем недавно, 2–4 ноября (12–14 брюмера). Антон тотчас примкнул к нему, да и дамы постепенно прикочевали.
— Главным там будет, конечно, Баррас, — веско заявил хозяин дома. — Именно он организовал свержение ненавистного живодера Робеспьера, а недавно подавил мятеж роялистов в Париже. Но что мы о нем знаем?
— Я читал в «Журналь де Марсей», — заговорил Луи Тюрро, — что Баррас происходит из древнего графского рода в Провансе и носил до революции титул виконта. Ему пришлось много поплавать и повоевать в наших далеких колониях, но в 1783 г. он вышел в отставку. Проявил себя в Париже как азартный игрок в карты и волокита. Одно время он был любовником оперной дивы Сори Арну, которая крутила и с Мирабо — так Баррас с этим рьяным революционером познакомился и даже вступил в Якобинский клуб. В 93 году его сделали комиссаром и послали в Прованс на подавление роялистского восстания. Утверждают, что в Тулоне и Марселе он со своим другом Фрероном весьма обогатился за счет имущества репрессированных дворян. За эти подвиги его избрали в Конвент и поставили во главе Парижского гарнизона, который и подавлял сначала якобинцев, а потом роялистов. Теперь этот грабитель и распутник правит нами через Директорию.
— Луи! — встревожился мэр. — Надо быть сдержаннее в своих оценках…
— Но ведь здесь все свои? — едко вопросил адвокат и покосился на Антона.
— Смею заверить почтенное общество, — решился на эскападу Антон, — что я солидарен с Данте, который поместил в самый ужасный, девятый круг ада души людей, обманувших тех, кто им доверился.
— Благодарю, мсье Фонтанэ, — кивнул мэр. — Но хочу напомнить, что даже у стен могут быть уши. Сколько прекрасных людей в эти несколько лет лишились жизни по наветам!
Все немного помолчали, но все же опять разговорились.
— Я недавно получил письмо из Эльзаса, — сказал тучный господин лет пятидесяти, — в котором между прочими известиями содержится характеристика другого члена Директории, Жана Франсуа Рюбеля, который родился в Страсбурге. Это, оказывается, натуральный еврей, хотя по вероисповеданию протестант!