В итоге они не ударили в грязь лицом и остались очень довольными друг другом. Перехватив очередной злющий взгляд подавальщицы, Сергей проводил свою партнершу к столу, поклонился ей и пошел назад, к Заряне.
— Милая, — сказал он. — Пожалуйста, снизь градус своего негодования. Я просто пытаюсь быть вежливым с соседями по столику. Никакого иного чувства к этой девушке у меня нет.
— Да-а… — сжала губы юная дева. — Вы так ее крутили, так мяли ее бока и подмышки и даже под грудь ухватывали…
— Под грудь, но не за грудь же, — стал отговариваться кавалер. — Но это уж такой огненный танец, в нем ноги и руки снуют туда-сюда, легко и ошибиться. Как он кстати называется?
— Ошиблись вы, так я и поверила…
— А называется он…
— …просто «пляс». В отличие от «квадра», «круговерти», «объятья» и других танцев. Вон сейчас «круговерть» и начали играть — идите, вертите свою Снежану.
— Так ее Снежаной зовут? А можно я здесь пока постою?
— Мне стоять с вами некогда, мне по-своему крутиться надо!
— Ладно, Снежану уже пригласили — тогда я пойду посижу за столом. А где моя шпага-то?
— Вон под прилавком стоит…
— Угу. Ну пусть постоит еще… Однако только Сергей уселся за пустующий стол, как двери ресторана широко открылись, и в них вошла припозднившаяся четверка посетителей — явно не из мещан. Впереди встали рядком две молодые дамы, одетые тоже в платья-разлетайки, но совершенно роскошные: одно пурпурное с золотой отделкой по воротнику, рукавам и подолу, а второе темно-синее, усеянное искрящимися мелкими звездочками (из бриллиантов что ли?). Волосы первой дамы (зеленоглазой) были ярко окрашены хной, а вторая (синеглазая) относилась к подвиду платиновых блондинок. При этом их волосы забраны в сетки из «золотых» нитей и красиво ниспадают на одно плечо. Ноги же безусловных аристократок обуты в подобие наших кроссовок (алых и ярко-синих соответственно) из серии самых навороченных. «Это они что, специально так оделись, для танцев в простонародном ресторане?» — догадался Сергей. Но тут его созерцание канареечных дамочек было грубо прервано: один из спутников дам (в полувоенном мундире, но без шпаги) прямо подошел к его столу и жестко сказал:
— Вот что, дружок: собирай своих собутыльников и чешите отсюда в самом скором темпе. Заодно позови подавальщицу: пусть уберет все со стола, за который соизволят сесть их сиятельства.
Кровь бросилась в голову оскорбленному кавалеру (и экс-чемпиону) и потому он без всякой дипломатии крикнул:
— Заряна! Подай мне шпагу!
Кельнерша, как всегда, явилась мигом, но подавая шпагу, резко замотала головой в знак отрицания, а на лице изобразила гримасу отчаяния. Более того, она решилась влезть в разговор и вскрикнула: