Впрочем, в обширном полутемном вестибюле он остановился и пропустил вперед усмехающегося в усы камердинера. Тот повернул за угол и почти сразу толкнул дверь в некую комнату, оказавшуюся кабинетом личного секретаря Потемкина в чине генерал-майора.
— Я Василий Попов, секретарь Его Превосходительства — сразу представился генерал лет тридцати пяти, чуть улыбаясь и благожелательно рассматривая приезжего. — А Вас как величать, сударь?
— Изначально меня звали Эмильеном де Вержи и сублейтенантом, — сказал Миша, ответно улыбаясь. — Но теперь зовут Емельяном Вержиновым, рядовым Фанагорийского гренадерского полка.
— Ага, — понятливо кивнул секретарь. — Рядовой в цивильном платье. Что же там у Вас в подорожной написано?
— Что я камердинер графа Разумовского, — искривил Миша губы в виноватой гримаске и подал поддельную бумагу.
— Графу Льву Кирилловичу я, конечно, не указчик, — с укоризной изрек Попов, — но Вас, рядовой, хочу предостеречь: такие шутки в Российской империи преследуются по закону. После дуэли Вы в армии оказались, а в результате этой фантасмагории можете оказаться на каторге в Сибири. Ву ме компрене?
— Так точно, господин генерал, — вытянулся во фрунт Ботан.
— Вот и хорошо, — кивнул секретарь и заговорил иным тоном:
— Вы прибыли сюда по указанию Его превосходительства с целью внедрения в его резиденции технических новинок. Изложите мне, что конкретно Вы можете здесь сделать?
Поселили Емельяна Вержинова все же не во дворце Кантакузена, а в обширном флигеле, стоявшем в том же дворе и обжитом музыкантами обширного оркестра (60 человек!), а также драматической труппой, танцовщицами, певицами, фиглярами и фокусниками. Хорошо хоть комнатку отдельную дали (уплотнив, разумеется, кого-то из «старожилов»), где он мог творить свои изделия. Впрочем, пока ингредиентов для изготовления вольтова столба у него не было, и от нечего делать Ботан зашел в комнату к фокусникам — где и завис до самого вечера. Завидев нового человечка и по всем признакам «лоха а натурель» фокусники наперебой принялись щеголять ловкостью рук и фирменными заготовками. Миша ахал, охал, смеялся и восхищался, но вдруг сказал:
— А я, судари мои, тоже знаю несколько фокусов, с бумагой. Найдется ли у вас лист, хотя бы даже исписанный?
— Увы, господин гренадер, — развел руками неформальный лидер трюкачей по имени Дементий, — нам писать незачем да и некому. Бумага же очень дорога, особенно гербовая…
— Ничего, — заулыбался Ботан. — Мне бумагу выдали, сейчас сбегаю.
Он принес несколько листов, а заодно ручку с чернилами, ножницы и стакан и объявил: