— А кто это я? — задумался он. — Я то бишь Наташа? Или все-таки она действует по просьбе Лизы? Ну, подожду и свечу, пожалуй, погашу…
Через полчаса в дверь его комнаты постучали, и он очнулся от охватившей его уже дремоты. Миша встал, подошел к двери и отодвинул засов. Дверь приоткрылась и в щель проскользнула ловкая женская фигура.
— «Высоковата для Лизы», — решил Миша и спросил:
— Наташа?
— Тише, — шепнула девушка. — Здесь у стен могут быть уши. Да, это я. Удивлен, Майкл?
— Чуть-чуть. Абер я рад.
— Не ври мне, Майкл. Ты был бы рад Лизе, в которую втрескался. Но извини, ты ей не пара. Она графская дочь и должна выйти за графа. И лучше не откупоренной. Понял меня, иноземец?
— Кажется, да, Наташа.
— Ты удивительно быстро стал понимать по-русски. Правда, умный парень. И очень видный собой.
— Видны?
— Бравый, красивый, желанный. Мало тебе комплиментов?
— Я тебе желанный?
— Да, да, да. Еще раз повторить?
— Я растерян… Разве тебе можно стать откупорен?
— Я давно не девушка, Майкл. Моим миленком стал барич Сергей Алексеевич, Сереженька. Как я его любила! Да и он меня, вроде. Но взяли его на службу и меня не спросили. С тех пор ни встреч у нас не было, ни писем от него. Два года уж прошло…
— Он может вернуться…
— И что? Он ведь тоже графом будет и суждена ему другая графиня. А я была для него просто первой любовью, которая всегда у мужчин сменяется второй, потом третьей… А у тебя, пожалуй, первой любви еще не было? Вижу, не было, одни влюбленности безответные. Потому я и пришла: тебе любовь женскую телесную подарить и сама вспомнить, что это такое, мужская любовь. Не прогонишь меня, Миша?
При упоминании своего истинного имени в Ботане ворохнулось какое-то неясное, но щемящее чувство, и он обнял, наконец, свою самоотверженную ночную гостью.
На следующий день Миша впервые слушал, но не слышал речи преподавателей. В его взбудораженном мозгу периодически звучал милый голос Наташи, на который мигом дыбилась плоть, колотилось сердце и подрагивали пальцы, еще хранящие восхитительные ощущения беспрепятственного петтинга всех сокровенных участков девичьего тела… После занятий полный сладостных предчувствий, он надел шлем в чудесной кабинке, «вышел» поздним утром из «своего» флигеля и наткнулся на очень гневного графа.
— Милостивый государь! — разразился Алексей Андреевич речью. — Вы грубо нарушили законы гостеприимства! Нынче ночью Вы осмелились домогаться горничной моей дочери, а следующей, возможно, протяните руки к ней самой? Этому не бывать! Все наши отношения, в том числе деловые, закончены. За все Ваши усовершенствования Вам уже заплачено, а потому я предлагаю Вам убраться вон! Вслед за своим пошлым компаньоном!