— Я их в дедовском чулане нашёл, — похвастался Мишка. — Немного великоваты, но я соломы в них напихал. Небось босого в партизаны не примут.
— И с валенками не примем: возраст не тот. Так что, Миша, и не просись.
— А я к вам и не прошусь! — гордо ответил Мишка. — Меня дед в партизаны примет. Может, он сам начальник. Хохлов Пётр Сергеич. Не слышали?
Мужчины, бывшие в штабной избе, молча переглянулись. Все они знали старого партизана Хохлова, с неделю назад погибшего в бою.
— А мать у тебя есть? — помедлив, спросил командир.
— Не знаю. Год восемь месяцев не видел. Она отправила меня на лето в деревню к дедушке с бабушкой, а тут война.
— Значит, у тебя всё-таки есть родные: твоя старая бабушка. И ты от неё сбежал!
— Я не сбежал, — насупился Мишка. — Моя бабушка из Карташихи. Вы про эту деревню знаете?
— Знаем, — кивнул головой командир.
В Карташихе немцы загнали в сарай и сожгли живьём деревенских женщин и детей в отместку за помощь партизанам.
— Моя бабушка… — Мишка засопел и отвернулся к стене. — В том сарае моя бабушка тоже была…
В штабной избе стало тихо-тихо. Командир подошёл к Мишке, положил руку на его плечо:
— Приляг, Миша! Ты устал, тебе надо выспаться, отдохнуть. Вот полушубок, укройся. Будет теплей.
Мальчик лёг на лавку, натянул на себя полушубок, но через минуту полушубок зашевелился.
— Они бы и меня спалили, — донёсся до командира глухой Мишкин голос, — только меня не было. Я в район за солью ходил. Соли-то теперь в деревнях нету.
— Это мы тоже знаем. Спи, Миша, спи!
И Мишка заснул, да так крепко, что не слышал, как Федотов снял с него валенки и поставил сушить на печь.
Стали укладываться и другие жившие в штабной избе партизаны. Только командир при свете коптилки ещё работал над картой, разостланной на деревянном столе.
Было уже за полночь, когда Мишка проснулся. Он мельком взглянул на командира и, спрыгнув на пол, начал торопливо шарить под лавкой.
— Ты чего там ищешь?
— Отдайте мои валенки, — буркнул Мишка, — я к деду пойду.
— А может, у нас останешься?
— У вас? — Мальчик пронзительно взглянул на командира. — Значит, и деда тоже убили? И его…
Ноги у Мишки подкосились, он сел на пол, уткнулся в колени вихрастой головой.
— Твой дед пал смертью храбрых, — сказал командир. — И, хотя это не по правилам, мы решили оставить тебя в бригаде. В память твоего деда. Он был славный партизан. Ты будешь… — командир запнулся, не зная, какую должность придумать Мишке, — будешь моим адъютантом. Это тебе подходит?
— Подходит, — выдохнул Мишка.
— А сейчас давай спать. Завтра обо всём поговорим.