– Доброй ночи.
Алексей испуганно обернулся. На широком подлокотнике сидела, положив ногу на ногу, его покойная невеста – Анна Михайловна Милютина, утопившаяся в Неве на его глазах два года назад.
– Что за чёрт?..
– Зачем же грубить? – с холодной улыбкой отозвалась гостья. – Меня всё ещё зовут Анна. Или ты смог забыть?
– Ты?! Но… как… вы…
Анна выглядела так же, как он и помнил: то же красивое кружевное платье, за которое он отдал приличную сумму, те же пышные русые кудри, в которых, кажется, остался холодный ветер северной столицы, те же замёрзшие босые ноги, выглядывающие из-под тяжёлой юбки.
– Нет, ты не спишь, даже не пытайся, – она смотрела на Алексея с усмешкой.
– Я схожу с ума. Господи, я теряю рассудок…
Алексей сел на кровать и закрыл ладонями лицо. Не может такого случиться, чтобы мёртвые живому являлись. "Нет, сейчас я открою глаза, и в спальне будет пусто", – думал офицер. Но Анна всё ещё сверлила его взглядом.
– Ты отпустил усы. Тебе так хорошо, настоящий офицер.
– Кто ты и как появилась здесь?! – взбешённый Алексей стремительно приблизился к девушке и почувствовал под босыми ногами нечто холодное и мокрое. – И откуда на полу вода?
Прищурившись, он заметил, что небольшие холодные капли падают с волос девушки, тонких пальцев и складок кружева. Они беззвучно разбивались, достигая тёмного пола, и попадали на ночные брюки Алексея.
– Я – девушка, которую ты играючи разрушил. И взялась я, как ты выразился, оттуда, куда отправилась по твоей же милости, – девушка ткнула указательным пальцем ему в грудь.
– Не может того быть. Я собственными глазами видел, как ты упала в Неву. Я на своих руках нёс тебя в больницу!
– Тем не менее, на безутешного вдовца ты не похож. Не знала, что мужская память так коротка и равнодушна.
Со звериной яростью Алексей смотрел на девушку и не мог принять, что перед ним действительно может стоять его невеста, его Анна.
– Я любил тебя.
– Действительно, как я могла поступить так грубо? Однако я ни за что не поверю.
– Я любил тебя, пока ты была, – Алексей пытался подобрать слова, но не получалось, – жива. Я скупил твои картины, я был с твоими родителями, я…
– Ты, – это слово она словно бросила ему в лицо. – Напомнить, что́ ты сделал?
Алексей сжал челюсти. За два года он тысячи раз возвращался в тот злополучный мартовский день, желая навсегда стереть его из памяти не только собственной, но и вселенской. У него было достаточно времени, чтобы понять, каким чудовищем он был.
– Не стоит, мне отлично…
– Ты надругался надо мной. Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое. Вместо обвинения я солгала родителям, что на меня напали неизвестные грабители, потому что ты смотрел на меня, как лисица на цыплёнка.