– Чудовище…
Золото образа пошло медленной рябью. Василий не успел подхватить Алексей за руку, и тот упал в обмороке, громко звякнув пуговицами. Верующий народ закричал и разбежался в стороны, находя, что этот статный красивый офицер наверняка одержим бесами.
Глаза Алексей открыл уже далеко за полдень. Голова продолжала гудеть и тяжело тянуть, в лёгких всё ещё было недостаточно воздуха, но ему пришлось всё же подняться с подушки. Напрягая зрение, офицер смог разглядеть чью-то руку на подлокотнике кресла у камина. Не решаясь подойти самостоятельно и не имея представления, кто может так вальяжно и смело сидеть в его кресле, Алексей попытался достаточно громко скрипнуть постелью.
– Проснулся!
С кресла подскочил Василий, заставляя Алексея выдохнуть.
– Ах, это ты, Вася…
– Я, а кто же ещё? Ты как чувствуешь себя? Перепугал весь храм, мне пришлось разъяснять, что ты не одержим. Доктор сказал, это от духоты и недостатка сна.
– Так я не спал всего ночь, а не дюжину, – он нахмурился.
– Переживал много, это он тоже сказал. Иные и у алтаря могут чувств лишиться. Ты помнишь, как очнулся?
– Две минуты назад? Помню.
Василий улыбнулся и покачал головой.
– Нет, ты очнулся на мгновение ещё в храме, попросил воды и сразу же потерял сознание вновь. Сейчас тебе стало лучше, по цвету лица вижу. Могу я тогда тебя оставить?
– Поезжай, Вась. Я здоров, всё хорошо.
Горячо распрощавшись, как всегда, словно на десяток лет, товарищи расстались. Алексей глубоко вздохнул и снова уронил голову на твёрдые плотные подушки. Раз уж ночь проспать не удалось, можно это удовольствие испытать и днём. Повернувшись к прикроватному столику, он увидел на часах глубокий вечер – стрелка также удобно дремала на семи часах, хотя за окном и было совсем светло. Несмотря на позднее время и видимое отсутствие ужина, Алексей наказал Ивану подать чаю покрепче в красивом резном серебряном подстаканнике.
– Послать Матрёну за калачами? Или вам более хочется шоколада или чего другого?
– Не стоит, Иван. Я не хочу ещё одну ночь кружиться волчком.
Крепкий терпкий чай был тут же подан. Алексею было приятно проявить немного ленности. Он очень редко позволял себе такие вечера, считая их лишними для капитана, более того, доживающего уже третий десяток. Ежели не нужно никуда торопиться, ежели ничей визит покоя не потревожит – почему бы и не остаться в кровати?
Алексей внимательно наблюдал за опускающимся солнцем, стоя на балконе. Апрельские вечера Москвы ему нравились во сто крат больше столичных. В них было больше тепла, и ветер приятно охлаждал горячие головы, не простужая их. Наваждение, явившееся накануне, теперь казалось действительным сном, мимолётным, пустым…