– Именно это я и имею в виду. Может, он вконец чокнутый, но он же всерьез считает себя патриотом, что бы он под этим ни подразумевал. Думаешь, он добивается массовых беспорядков?
– Да. Потому что результатом беспорядков станет закручивание гаек, а именно это ему и нужно. Не сама по себе реакция на происшествие, а то, что начнется потом, когда ситуация станет крайне серьезной. Да, люди против того, чтобы детей резали в прямом эфире, но еще больше они против погромов на улицах, прямо перед домом.
– Ненавижу конспирологию и теории заговоров, – сказала Сид.
– После того как теория доказана, она перестает быть теорией. И становится просто заговором.
– И чего именно ты пытаешься добиться, сидя у Хобдена под дверью?
– Давай поговорим об этом завтра.
– Ты всерьез планируешь сидеть тут до утра?
– На данный момент я бы не стал называть это планом.
Она покачала головой и отпила кофе.
– Если ничего так и не произойдет, с тебя завтрак.
Он не нашелся, что на это ответить, но, прежде чем замешательство его стало очевидным, у нее возникла новая идея:
– Ривер?
– Чего?
– Ты же сам понимаешь, какой ты дурак, правда?
Он отвернулся, чтобы она не увидела, как по его лицу расплывается улыбка.
* * *
Это было в десять часов. В течение следующего часа шансы Ривера оплатить завтрак продолжали расти: на улице практически ничего не происходило, а что происходило – не имело к Хобдену никакого отношения. В окне у него продолжал гореть свет. Время от времени мелькавшая на занавеске тень указывала на то, что Хобден по-прежнему был дома. Во всяком случае, там был кто-то. Возможно, Риверу следует постучать в дверь. Может, это спровоцирует какую-то реакцию.
Но провокации строго порицались. «Это искажает реальную картину, – вещал Паук Уэбб на каком-то семинаре. – Провоцирование объекта на совершение каких-либо действий, которые он иначе совершать бы не стал, дает искаженные данные наблюдения». Паук, вне всякого сомнения, попугайничал, повторяя услышанное от кого-то, кто действительно знал, о чем говорит. С другой стороны, то, что представлялось неправильным Пауку, Ривер с готовностью принял бы за руководство к действию. Он уже в пятый раз спорил сам с собой на эту тему, однако никакого консенсуса так пока и не предвиделось.
Он вытянул вперед ноги, насколько позволяла обстановка, надеясь, что делает это незаметно. Одет он был сегодня как обычно: синие джинсы, белая футболка, серый джемпер с вырезом уголком. На Сид были черные джинсы и фуфайка с капюшоном – можно сказать, стандартная служебная форма, но в ней Сид выглядела очень хорошо. Она отодвинула пассажирское кресло до предела и почти целиком скрылась в полумраке. Время от времени свет уличного фонаря вдруг отражался у нее в глазах и рикошетом отскакивал к Риверу. Она думала о нем. Когда женщина о тебе думает, это всегда означает либо что-то хорошее, либо что-то плохое. Сейчас он понятия не имел, которое из двух.