— Давай-ка выпьем с тобой, Миша, как офицер с офицером, — первый гость, который прибыл в нашу усадьбу, оказался Илья Артамоныч, «Божьей милостью гусарский ротмистр». С собой он привез шампанского и общался так, словно мы теперь ровня. Эта черта — боевое братство, вообще являлось неотъемлемой традицией русских офицеров.
Мы выпили на веранде и принялись разговаривать о кавалерии, лошадях, дамах и гусарах. А о чем еще можно разговаривать с ротмистром?
После Школы нам дали месяц отпуска. Он закончился, не успев толком начаться. Я плавал на озере, загорал, читал книжки и готовился к отъезду.
В настоящий момент 5-й Александрийский гусарский полк временно располагался в городе Чугуеве, Харьковской губернии. Туда я и отправился. На юг железную дорогу еще не проложили. Путешествовать приходилось на перекладных, и дорога заняла немало времени. Зато на страну посмотрел.
Около здания штаба Александрийского полка, расположенного непосредственно в Чугуеве, находилась коновязь. С десяток лошадей ждало своих хозяев. Рядом с ними скучали гусары и гражданские, которые удостоили меня мимолетными безразличными взглядами. Внутрь вела широкая мраморная лестница.
В приемной скрипели перьями писари. Два ординарца стояли у окна и негромко переговаривались. Мебель выглядела старой и потертой. Пахло потом и почему-то жареной картошкой. В кабинет командира дорогу преграждали широкие двустворчатые двери.
— Господин полковник, корнет Соколов прибыл для прохождения службы! — я щелкнул каблуками и вытянулся перед подтянутым мужчиной среднего роста. Звали его Кузьма Егорович Дика. В отличие от 21 века, звезд на его погонах с двумя просветами не наблюдалось. Именно так различали полковников. Подполковник мог «похвастаться» тремя звездами. Эти чины относились к штаб-офицерам. Ниже по статусу находились обер-офицеры: ротмистр, штабс-ротмистр, поручик и корнет. У корнетов, в том числе и у меня, на погонах с одним просветом красовались две звезды, у поручика их насчитывалось три, у штабс-ротмистра — четыре, а капитаны и ротмистры щеголяли чистыми погонами.
Единообразие было в чинах и звездах, но в разных родах войск они носили свое, уникальное название. В пехотных частях корнет соответствовал подпоручику, у казаков — хорунжему, а у моряков — мичману. На первый взгляд казалось, что система выглядит запутанной, но к ней стоило лишь привыкнуть, и все вставало на свои места.
— Господин корнет, не надо так официально, мы тут все одна большая офицерская семья. Можете обращаться ко мне по имени-отчеству, — полковник встал из-за стола, подошел ко мне и по-отечески потрепал по плечу.