Обезумевшей камасинец зарычал, как животное под ножом, когда Самоха вместе с одеждой сдернул у него со спины целый лоскут изопревшей, разъеденной вшами кожи.
— Фу, какой ужас! — воскликнула Стефания. — Александр Андреевич, у нас есть спирт?
— Йод есть.
Больного уложили на разостланную рубаху. Он буйно зацарапал землю костлявыми руками, когда Севрунов плеснул в рану лекарство. Камасинца завернули и, положив на голову травяной компресс, отнесли в юрту.
Прошло около часа, пока Чекулак вскипятил воду и остудил ее в реке. Но больной заснул и дышал ровно.
— Кризисное состояние, — сказал Севрунов. — На севере у меня подобных случаев были сотни… Там, например, вымирали целые стойбища, а впоследствии чуть и я не околел в чуме.
— А что у него? — Стефания смотрела на зверовода ясными глазами. Облик этого человека слагался в ее сознании совсем по-иному, чем когда встретила его в научно-исследовательском институте охотничьего хозяйства.
— Сыпной тиф, — ответил Севрунов.
— Сейчас же вымойте руки, — заботливо сказала она, увлекая зверовода к реке.
* * *
Чекулак, обтирая руки травой, подошел к Стефании. Глаза молодого камасинца были печальны, беспокойны.
— Старшина дома, — сказал он.
— Дома? Как ты узнал?
— Я был его юрта.
— Ну-ка пойдемте туда.
Севрунов осмотрел ружье и закурил трубку, взятую Самохой у убитого Сабаева. Разведчики направились через перешеек пади, заросшей кустарником. В зарослях блекла притоптанная, унавоженная трава: здесь спасался от гнуса камасинский скот. Теперь все омертвело, напоминало разгром… Пустые юрты камасинцев были ободраны, как скелеты…
«Это протест», — думала Стефания. А вслух спросила у шедшего рядом Джебалдока:
— Слушай, а если арестовать Алжибая, как к этому отнесутся ваши?
Парень завертел головой.
— Худо будет… Наша маленько не боится старшины, много — боится.
— Надо добиться, чтобы все не боялись, — вмешался в разговор Севрунов. — Я говорил, что словами тут ничего не сделаешь. Нужен хлеб и ружейные припасы. А главное — честность в отношении выполнения своих обещаний. Один раз обмани туземца и навсегда перед всем родом потеряешь доверие.
— Я настаиваю на аресте старшины, — возражал Додышев. — Это он сагитировал людей покинуть улус, а сам остался здесь для отвода глаз. Он знает и о нападении на нас. Откуда бандиты взяли коней?
Около юрты Алжибая их встретил табун собак. Серые кобели чуть не сшибли Самоху. Защищать гостей от псов выбежали с палками Алжибай, кривой Аёзя и плечистый, рослый Тимолай. Старшина сегодня был расторопнее и приветливее. Он усадил приезжих на разостланные шкуры и начал угощать аракой и вяленым мясом. Аёзя и Тимолай сидели почтительно, незримо для других улавливали тон и знаки старшины.