Она с глупой улыбкой посмотрела куда-то вниз.
- Мил… - начала она, но тут же осеклась, зажимая ладошками рот.
Я выглянула с галереи в холл первого этажа и успела увидеть, как от запертой на магический засов двери метнулась куда-то в сторону широкоплечая мужская фигура в белой рубашке. Выходит, «мил», произнесенное Лоиссой, означало «милорд»? То есть это сам лорд опоил кухарку дурманным зельем?
Прислонив Лоиссу к перилам, я выпрямилась во весь рост.
- Милорд Кастанелло! Объяснитесь немедленно! Что вы ей дали? Зачем вы это сделали? - мой голос звенел от еле сдерживаемого гнева.
Сейчас мне было плевать на приличия и страх перед приступами душевной болезни лорда. Одно дело - развлечься с молоденькой служанкой, но совсем другое -опоить ее зельями, чтобы была посговорчивее. А если принять во внимание то, что Милорда в последнее время постоянно тянуло к служанке, от которой от постоянного применения дурмана исходил стойкий запах кошачьей мяты, то картина и вовсе вырисовывалась премерзкая.
Внизу хлопнула дверь. Очевидно, лорд предпочел проигнорировать и меня, и незадачливую любовницу. Хотелось немедленно броситься в погоню, догнать супруга и высказать ему все. Во мне кипела такая злоба, что, будь мысль материальна, лорд Кастанелло, вероятно, уже упал бы замертво.
Я успела добежать до середины лестницы, когда услышала стон Лоиссы. Кухарка вцепилась в перила, из глаз ее текли слезы. Лицо было бледное как снег.
- Миледи, - одними губами прошептала она.
И я вернулась. Подставила плечо, помогая служанке подняться. Она повисла на мне, почти не перебирая ногами.
- Мне плохо, - простонала Лоисса, бессильно уронив голову. - Мил…
- Тише, тише, - я погладила кухарку по темным кудряшкам. - Все будет хорошо, милая. Сейчас мы пойдем к тебе, и ты ляжешь спать.
Вся моя злость на злосчастную любовницу супруга схлынула, отступила. Мне было отчаянно жаль глупую девчонку, с которой обошлись столь бездумно и жестоко. Не нужно было даже обладать способностями зельевара, чтобы понять, что дозировка дурмана была многократно превышена. Счастье будет, если кухарка отделается отравлением и провалами в памяти.
Сначала некто щедро напоил кота опасным успокоительным, а теперь еще и
это…
«Он не жалеет даже тех, кто его сильно любит».
Медленно, шаг за шагом, мы спускались по лестнице вниз. Лоисса глухо стонала мне в плечо, а я изо всех сил старалась не дать ей упасть.
- Это все зелье, милая, - успокаивающе шептала я, надеясь, что мой голос удержит ее в сознании. - Скоро все пройдет. Ты только вспомни, кто тебе его дал. С кем ты была ночью? С милордом Кастанелло?