- Милорд, - вдруг оживилась Лоисса, и я настороженно замерла. Я по себе знала, что когда эффект дурмана спадет, воспоминаний почти не останется, и сейчас у меня была единственная возможность узнать хоть что-то. - Мил… он… просил меня. Нужно принять… Вот.
Кухарка вновь зашарила по складкам юбки в поисках кармана и на этот раз нащупала нужный ей предмет. Достав его, она показала мне раскрытую ладонь, на которой лежал наполовину полный флакончик, и потянулась к пробке.
- Он сказал, я должна это выпить, - пробормотала она.
Я думала, у меня уже было достаточно потрясений на сегодняшнюю ночь. Но сейчас в руках одурманенной служанки был пузырек с успокоительным для душевнобольных, которое день назад подлили Милорду. Жидкость была использована наполовину, а печать и форма флакона однозначно выдавали работу господина Кауфмана. Я просто не могла ошибиться.
Некто велел Лоиссе выпить зелье - и умереть. А доверчивая девушка приняла самоубийственный приказ за чистую монету.
Как можно осторожнее я разжала пальцы служанки и забрала флакон.
- Тебе это не нужно, милая.
- Нет, нет! - с неожиданной для одурманенного человека силой она ударила меня по руке. Пузырек выскользнул из пальцев и исчез где-то в темноте под лестницей. - Нет! Я должна!
Я только крепче обняла ее, прижав к себе.
- Тише, тише. Пойдем.
Мне стоило больших трудов увести ее. В узком коридоре хозяйственной части поместья было темно и безлюдно. Вероятно, все слуги еще были на улице. Путанные объяснения Лоиссы позволили мне, в конце концов, отыскать ее комнату, и я с наслаждением отцепила от шеи сведенные судорогой пальцы кухарки и усадила ее на кровать.
- Миледи… - она путалась в плохо зашнурованных завязках платья.
- Сейчас, сейчас.
Я потянулась было помочь ей, когда услышала шаги в коридоре, а в следующее мгновение дверь отворилась, и на пороге возникла Мелия. Несколько секунд она смотрела на меня и Лоиссу, ошеломленно хлопая глазами.
- Миледи Кастанелло, что вы здесь делаете среди ночи? - горничная уперла руки в бока. Я кожей ощутила, как в ней нарастает привычное раздражение при виде меня. - И что…
- Мама, - жалобно простонала Лоисса.
Мама, значит. У меня уже не было сил удивляться.
Весь боевой запал Мелии тут же испарился, и она бросилась к постели дочери, заключая ту в крепкие объятия.
- Что с ней, миледи? - взволнованно спросила горничная.
- Ее отравили. Дурманом, распаляющим страсть и подчиняющим волю и чувства. Таким же, как тот, что был у меня в свечах, которые вы мне принесли, но ей дали гораздо, гораздо большую дозу.
- Ох, - только и сумела выдавить Мелия. Вид у нее был ошарашенный и непонимающий, и сейчас, когда мне удалось застать ее врасплох, я была практически уверена, что это не маска. Горничная действительно ничего не знала ни про зелье, ни про того, кто мог опоить им Лоиссу. - Бедная моя девочка. Что же нам делать, миледи, что делать-то?