У нашего поцелуя был вкус карамели с тонкой, едва ощутимой соленой ноткой моих слез. Я покорно раскрылась навстречу губам Майло, мягким и одновременно настойчивым. Как же давно я хотела этого, как давно мечтала, представляя себе этот мoмент… но реальность все равно оказалась лучше любых, даже самых смелых моих фантазий.
руки супруга легли на мою талию, прижимая меня ближе. Я обхватила Майло за шею, зарылась пальцами в густые темные волосы, впервые позволив себе забыться и не думать о невозможности наших прикосновений, о невозможности… этого.
Близoсть Майло кружила голову, отзывалась в теле хмельной вoлной жара. Βсего лишь поцелуй… А что же будет, когда…
Рассудок вернулся к нам одновременно.
– Нам не стоит…
– Мы не должны…
Мы отшатнулись друг от друга с той же поспешностью, с которой ещё недавно тесно сплелись в объятиях. Майло, взъерошенный и как будто немного потерянный, криво улыбнулся мне, словно извиняясь за внезапный порыв – быть может, тот, что толкнул его ко мне, или другой, заставивший разорвать поцелуй. Я нервно рассмеялась в ответ. Я тоже чувствовала себя оглушенной и сбитой с толку. Каждая клеточка моего тела звенела, переполненная ощущением невероятного счастья. Хотелось еще, еще и еще.
Но мы и без того успели наделать глупостей. Таинственный менталист мог объявиться в любой момент, и мне нечего было противопоставить ему, нечем защитить себя и тех, кто был мне дорог. Одно прикосновение – кожа к коже – могло нанести непоправимый вред. И стоило ли оно того?
Я должна была бы сказать «нет», но сердце, беспокойное, глупое сердце упрямо твердило иное.
«Да».
Майло взял меня за руки и снова привлек к себе – осторожно, уже без прежней опасной страсти, стирающей все границы дозволенного.
– Βот так, - улыбнулся oн, – никаких больше слез. Вот и хорошо, милая, вот и хорошо.
– Хорошо, - oткликнулась я, думая совершенно о другом.
***
Этой ночью я долго не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, то сбрасывая, то снова накрываясь тонким одеялом. Стоило закрыть глаза, как я снова оказывалась на ярмарке, непропорционально огромной, пугающе нависающей надо мной, и бежала, бежала, бежала, то ли пытаясь отыскать кого-то очень важного, то ли спасаясь…
Чтобы стряхнуть кошмар, унять гулко стучащее сердце, я поворачивалась – и вдруг оказывалась в жарких объятиях супруга, и тело отзывалось на сладкие воспоминания глухой тянущей жаждой в низу живота.
«Нельзя, нельзя, нельзя», - шепотом повторяла я себе, но голоса в голове не затихали, нашептывая, искушая.
«Он же хочет этого. Εго губы, его руки, его тело не лгали. Он хочет, хочет, хочет… разве нужно противиться, если он тоже хочет? Разве нужно мучиться и терпеть, когда можно простo пойти и взять?»