Конечно, полезнее было бы, как то проектирует окружной штаб, иметь курсы, если они должны быть, не в Петербурге, а в Ташкенте или в Тифлисе как в центрах, в которых слушатели кроме теоретических познаний могли бы изучать практически восточные языки, но позволяю себе высказать, что самые курсы не нужны нам в том объеме и программе, как они существуют и проектированы.
Для нас важно иметь офицеров для службы по административному управлению в азиатских округах России, хорошо знающих местные наречия, свободно говорящих и пишущих, знающих азиатскую географию и историю, знакомых с местными обычаями и Положением об управлении инородцами, ознакомленных с учением Корана и мусульманского шариата, и только.
Офицер, окруженный подобными знаниями, будет всегда желанным для замещения административных должностей <…>. Если с этим мнением моим согласится Главный штаб, то я думал бы курсы существующие закрыть, новых не создавать в широкой программе, а учредить в Ташкенте курсы упрощенные, которые будут и стоить недорого, и преподаватели на которые могут быть найдены здесь же на месте.
Никаких значков, никаких служебных прерогатив слушателям не должно быть обещано; единственно, чего желал бы, чтобы офицерам, окончившим курсы и не получившим пока назначение на административные должности, выдавалась известная прибавка к содержанию»[289].
Письмо командующего войсками Туркестанского военного округа отражает в себе несколько групп проблемных вопросов, связанных с подготовкой офицеров со знанием восточных языков: для какого рода службы готовить военных востоковедов; где иметь специализированное учебное заведение для обучения восточным языкам; кому отдать предпочтение – ориенталистам-академикам или переводчикам-практикам. Оценивая письмо генерал-лейтенанта Н. А. Иванова с точки зрения исторической перспективы, следует заметить, что в вопросе развития общей концепции русского военного востоковедения оно представляло собой явный шаг назад. К примеру, высказанное Ивановым мнение о необходимости готовить только специалистов по военно-народному управлению. От этого взгляда пришлось отказаться после печальных итогов русско-японской войны, выявившей провалы в организации всей системы информирования о сопредельных государствах Востока и их вооруженных силах, а также в подготовке военных переводчиков. В послевоенный период в Военном министерстве вопрос о подготовке офицерских кадров со знанием восточных языков для нужд военно-народного управления больше не поднимался и был окончательно снят с повестки дня. Другой мыслью Н. А. Иванова было размещение востоковедного учебного заведения не в столице, а на азиатской окраине, там, где в выпусниках существовала непосредственная потребность. В период военно-востоковедной реформы 1905–1911 гг., под несомненным влиянием этого распространенного в то время в военной элите взгляда, произошла ликвидация петербургского центра подготовки военно-востоковедных кадров, и армия осталась без офицеров-восточников с академическим образованием по профилю ближневосточных языков.