— Об этом мире я тоже ни черта толком не знаю… Только крохи какие-то. Что я Алексей, что из дворянской семьи, что пару недель назад попал под удар какого-то странного психоэнергетического воздействия или магии, как здесь говорят. Слышал про какие-то боярские роды, про непонятные артефакты-амулеты, что изготовлял мой здешний отец. Вот, пожалуй, и все, — подытожил парень, по-прежнему, буравя взглядом полупрозрачный лик Луны на небосклоне. — Получается, я слишком рано поднимаю к верху лапки. Вдруг, можно вернуться? Если все можно изменить?
В какой-то момент Алексею вспомнились довольно необычные слова одного из инструкторов, обучавшему их поведению в плену у чужих. «Не спешите умирать. Вы солдаты и даже ваша смерть должна стать оружием человечества, — пожилой инструктор неустанно вдалбливал в головы курсантов специфические правила поведения. — Мы почти ничего не знаем о ксено-форме жизни. В руки наших ученых попадают лишь сложно идентифицируемые остатки пришельцев — органический фарш вперемешку с оплавленными пластиком и металлом. Поэтому при попадании в плен вашей главной задачей является добыча информации о противнике. Любой! О пище, о вооружении, о взаимоотношениях в группах, о быте, о сексе, в конце концов… Помните, информация о противнике — это залог победы над ним».
— Значит, будем накапливать информацию. Думаю, Алексей Карпов, штурм-пилот ударного штурмового звездолета класса «Орлан» справится с этим, — он вытянулся, встав по стойке «смирно» и отдавая честь своему погибшему миру. — Обязательно справится…
Резко развернувшись, Алексей направился к выходу из спортзала. В его голове уже сложились кое-какие наметки плана дальнейших действий. Первым пунктом в нем стоял разговор с той девицей, что недавно заходила в спортзал и с таким диким удивлением пялилась на его тренировку. Судя по всему, ей было что рассказать про бывшего владельца этого тела, а также его родителей. Оставалось ее только грамотно спросить обо всем этом.
— Елизавета, вроде, ее зовут, — шептал парень, направляясь по коридору в сторону умопомрачительного аромата чего-то печено-жареного. — Елизавета! — уже во весь голос позвал он. — Елизавета!
Через несколько секунд из конца коридора донесся шум упавшей то ли кастрюли, то ли чайника. Затем показалось фигурка самой девушки в поварском переднике и перчаткой на одной из рук.
— …Я вот … оладушки испечь хотела, пока Прасковьи Федоровны нет. Она ведь всегда вам их пекла, — почему-то виновато произнесла она, показывая рукой назад. — Думала, может вы будете, как проснетесь. Вы же их так сильно любили, то есть любите. А вы того… уже проснулись… Вот.