– Не сегодня, – говорит папа. – Хотя пахнет вкусно.
Продавцы улыбаются и кивают, пристально смотрят нам вслед.
– Что-то она мелковатая, его дочурка.
– Совершенно не выросла с тех пор, как мы ее видели в прошлый раз.
– И по-прежнему ходит в перчатках, даже летом. Странно.
Я кусаю губу. По крайней мере, когда мы были с мамой, люди ничего такого не говорили. Они просто смотрели. Даже не знаю, что лучше, но я рада, что папа крепко держит меня за руку. Он легонько сжимает мои пальцы, и мы идем дальше.
Он ведет меня в дальний конец рынка, где мы никогда не бывали с мамой. Мне всегда было интересно, что там. Теперь ты тоже увидишь, dukke. Я подпрыгиваю на ходу, чтобы лучше видеть.
Отсюда уже хорошо видно море, такое огромное. У причала стоят два больших корабля, их паруса вяло висят. Ветер есть, но он совсем слабый. Дорожка сужается в ниточку, толпа поредела. Здесь почти нет людей. Мы проходим мимо сгорбившейся старухи, плетущей коврики и корзины, мимо старика, который вырезает фигурки из деревяшек, выброшенных морем на берег. Папа приподнимает шляпу, но не останавливается, чтобы поговорить со стариком и старухой. Мы идем на вершину холма по извилистой дорожке, к самому последнему шатру. Он стоит так близко к краю обрыва, словно сейчас рухнет в море.
Шатер очень маленький и отличается от остальных; все его стороны плотно закрыты, что внутри – не видать. Стены шатра сделаны из узорчатых ковров, шкур животных и кусков вышитых тканей. На скрюченной ветке у входа крепится вывеска, на ней нарисована королева, сидящая на троне. В одной руке она держит змею, в другой – полумесяц. У подножия трона вихрятся красные, оранжевые и зеленые языки пламени, огонь лижет ей ноги. Под вывеской висит колокольчик из стеклянных сосулек – звенит на ветру. Вход закрыт пологом из бусин на нитях.
Папа указывает на них:
– Войдем внутрь? Выберем тебе подарок на день рождения.
Да! И тут раздается тихий перезвон.
– Этот голос я узнаю повсюду. Питер Альдестад. Наконец ты пришел! – доносится из шатра мелодичный, певучий голос.
Я смотрю на папу, но он уже раздвигает занавес из бусин. Мне почему-то больше не хочется прыгать на месте.
– Надо ли напоминать тебе, Хильда, что уходишь все время ты, а не я?
– Конечно, во всем виновата моя жажда странствий!
Папа улыбается, снимает шляпу. Я оглядываюсь, пытаюсь понять, с какой стороны доносится голос, но вижу только разноцветные ткани и блестящие камушки – на стенах, на полу, на потолке. Весь шатер сияет, будто сундук с сокровищами. Я вздыхаю и медленно поворачиваюсь на месте. Мне хочется все осмотреть, все потрогать.