– Что это? Почему здесь повсюду глаза?
Он смеется, целует мне руку:
– Все хорошо, малышка… они же мертвые.
Я не понимаю, что в этом хорошего.
Он показывает на пару глаз высоко на полке:
– Видишь… сипуха… Просто чучело. Вовсе не страшное.
Я подхожу ближе. Серо-бурая сова сидит на ветке, с которой свисает отрез синего шелка. Я медленно выдыхаю, чуть успокоившись.
– А вот и подарок!
Хильда держит в руке крошечную клетку, сплетенную из тонких прутиков. Я подхожу ближе – любопытство все-таки берет верх. Клетка пуста.
– Но там ничего нет… Или есть?
Сверкнув глазами, она наклоняется ко мне:
– Хороший вопрос. Тебе надо запастись терпением, чтобы узнать ответ. Видишь крошечный кокон на ветке? Следи за ним очень внимательно. И уже совсем скоро, может, еще до твоего дня рождения, из него выйдет прекрасное существо, самое красивое на свете.
– Бабочка. Я вижу их постоянно.
– Лейда! – Папа пожимает плечами, виновато глядя на Хильду.
Она смеется:
– Все хорошо, Питер. Она умная девочка, это видно. – Она вручает мне клетку. – Ты думаешь, будто знаешь, что там внутри, но подожди – и увидишь. Может быть, это будет бабочка. Может быть, нет. Может быть, это настолько загадочное существо, что ты даже не можешь его представить. А теперь выйди наружу, возьми подарок с собой. Смотри внимательно, нет ли каких изменений – волшебство уже начало действовать.
Я смотрю на кокон и не понимаю, что там может быть еще, кроме самой обыкновенной бабочки.
– Лейда, что надо сказать Хильде?
Я смотрю на папу. У него по виску стекает капелька пота.
– А как же материя, папа? Для моего платья на день рождения.
Хильда хлопает в ладоши:
– Конечно! Вы же за тем и пришли. Выбирай, милая, что тебе больше понравится. Можешь выбрать все, что захочешь.
Я широко раскрываю глаза:
– Все, что захочу?
Она стоит, раскинув руки.
– Все, что захочешь.
Проходят минуты, я брожу среди тканей и шкур, среди длинных веревок, завязанных в узлы с вплетенными в них птичьими перьями, бусинами и камушками. Я тяну за веревку – с тринадцатью узелками – колокольчики звенят, пока я их считаю.
Хильда говорит:
– Это не для детей.
Я хмурюсь, не понимая, зачем нужны колокольчики, если в них нельзя звонить. Хильда уводит меня в другой конец шатра, где я утыкаюсь лицом в какой-то пушистый мех. Она смеется, но тянет меня прочь. Папа топчется на месте, скрестив руки на груди. Я не знаю, что выбрать: тут столько всего! Я мечусь по шатру, словно курица по сараю. Наконец Хильда заставляет меня остановиться и протягивает мне отрез мягкой зеленой ткани.
– Может быть, эту? Она пойдет к твоим зеленым глазам. – Я морщу нос. Она тянется за другой тканью. – Я уверена, что таких ярких нарядов у тебя еще не было. Я права? – Она держит в руках отрез красного шелка, отливающего оранжевым на свету.