Ее пальцы двигались в ритме тикающих часов. Этот размеренный ритм стал ей товарищем и компаньоном; он уже не мешал засыпать по ночам; наоборот, он ее убаюкивал, навевал сон. Когда Питер уходил рыбачить, время в доме тянулось гораздо медленнее, впрочем, Маева не возражала. Ей даже нравилось это тягучее течение времени, эта неспешная, густая, как патока, капель минут и часов одиночества и тишины. Непрестанная тяжесть, лежавшая на груди, исчезала. Ей становилось легче дышать, и малышке, кажется, тоже; сам воздух в доме менялся. Становится как будто свежее. Звенел от незримого присутствия чего-то нездешнего. Да, Питер стал для нее воплощением знакомого тепла, ей было спокойно и даже уютно рядом с его большим, крепким телом в одной с ней постели. Но в те ночи, когда его не было дома, она лежала, вольготно раскинувшись на кровати. Ее волосы рассыпались по обеим подушкам, она старалась занять собой столько места, сколько возможно. Слушала песню ветра над морем.
Она на секунду прервала работу и закрыла глаза. Ее мысли носились по кругу, вновь и вновь возвращаясь к вчерашним событиям. Крещение Лейды. Рыдания дочки вдовы в материнских объятиях. Вопли женщин, несущиеся ей вдогонку, когда Питер уже увозил ее прочь. Heks!
Прошлой ночью Маева почти не спала, ядовитые, несправедливые обвинения вертелись у нее в голове, не давая уснуть. Питер категорически не желал обсуждать ее страхи, в неприязни к ней оркенских женщин ему виделась обыкновенная зависть.
– Да и как им тебе не завидовать, Мае? Посмотри на себя. Они просто пытаются уберечь своих мужчин.
– От чего, черт возьми?
Он прижался к ней со спины, положил руку ей на бедро. Чуть погодя взялся за кончик ее косы, намотал его себе на пальцы.
– От твоих дьявольских рыжих волос.
Она понимала, что он сказал это в шутку, чтобы ее рассмешить, успокоить, но ей стало еще тревожнее от его слов.
Он провел рукой по ее спине, по шраму в форме морской звезды.
В ее сердце вскипела внезапная ярость.
– Они говорили, что тебе надо было жениться на ком-то другом. – Она вырвала у него косу и повернулась к нему лицом. – Кто такая Хильда?
Во взгляде мужа мелькнуло удивление; а потом он небрежно взмахнул рукой:
– Никто. Одна девушка из далекого прошлого. Даже не из деревни… Ты же знаешь, Мае: для меня нет других женщин, кроме рыжеволосой чертовки в моей постели.
Он снова взял ее за косу и притянул к себе.
* * *
Она ему поверила. Но теперь она вспомнила потрясенное изумление, промелькнувшее во взгляде мужа при упоминании имени той, другой девушки. Вспомнила и призадумалась.