– Было бы вежливо сказать «спасибо». Не за что, фру Альдестад.
Женщины вышли из дома и спустились с крыльца, перешептываясь друг с другом. Собравшись с силами, Маева вышла следом за ними и захлопнула за собой дверь.
Унна указала на крышу:
– Мама, смотри, сколько воронов.
Женщины остановились и все, как одна, повернулись в ту сторону. Маева спустилась с крыльца. Вороны, сидевшие на крыше, перебрались ближе к краю, не сводя настороженных глаз с людей, глядящих на них снизу. Унна подняла камень и бросила его в птиц. Он ударился в стену дома и упал прямо Маеве под ноги. Дрожа от ярости, она наклонилась и подобрала камень с земли. Вороны возмущенно закаркали, а затем разом взлетели в небо, наполнив его треском черных крыльев.
– Посланцы Одина. – Биргит прищелкнула языком и бросила через плечо, обращаясь к Маеве: – Интересная у тебя компания.
Женщины забрались в повозку, запряженную двумя лошадьми.
Повозка тронулась с места и вскоре исчезла из виду, растворившись в ночи.
Маева еще долго стояла на улице, баюкая Лейду, которая уже успокоилась и безмятежно уснула.
Ее рука безотчетно сжимала камень.
Привет, маленький мотылек. Пора просыпаться.
Я не спал, девочка… Я менялся.
Когда ты выйдешь наружу?
Скоро, уже совсем скоро.
* * *
Я уныло вздыхаю. Я скучаю по dukke. Я ненавижу ждать. Что толку в подарке на день рождения, если подарок нельзя открыть?
Я ставлю клетку на стол, подхожу к лестнице и прислушиваюсь, не проснулась ли мама. Не лучше ли ей сегодня. Она уже скоро должна проснуться, ведь так? Папа сказал, что ей нужно как следует отдохнуть, что сон и время – лучшее средство от всяких хворей.
Но, может быть, мама и не больна.
Может быть, она меняется – ее старая, пересохшая кожа слезает. И когда мама проснется, она будет кем-то другим.
Я сажусь на перила, уцепившись ногами за перекладины. Отклоняюсь назад и пытаюсь держать равновесие, раскинув руки, как крылья. Мама, смотри, я умею летать.
Из часов выскакивает деревянная кукушка, чтобы сообщить время. Только она никогда ничего не сообщает. Я гадаю, почему она не поет. Бедненькая кукушка. Ты совсем не умеешь петь? Я тяну руку, хочу к ней прикоснуться, но кукушка робеет и прячется обратно в домик. Я провожу пальцем по резному узору – красивые окошки, цветы и листья – и случайно нащупываю крошеный выступ на боковой стенке часов. Я на него нажимаю, и он сдвигается вниз с легким щелчком. Нажимаю еще раз – и он снова выскакивает наверх. Вниз и вверх, вниз и вверх. Щелк-щелк-щелк…
– Что ты делаешь? – шепчет папа с верхней площадки.
– Ничего. Жду, когда мама проснется.