Сверху донеслись торопливые шаги, Унна вышла на лестницу и свесилась через перила:
– Мам, я нашла что-то странное.
Все женщины, включая Маеву, застыли.
У Биргит загорелись глаза:
– Книгу?
– Нет. Вот это. – Она перекинула через перила краешек розового одеяльца, сшитого из крошечных треугольных лоскутков.
Маева резко втянула в себя воздух.
Маргрит вскинула руку и забрала одеяльце у Унны.
– Какой странный узор… Что это за ткань? Слишком тонкая, явно не для тепла. – Она отдала одеяльце Биргит, которая поднесла его к свету свечи. Сияние пламени просветило его насквозь.
Маева бросилась к ней:
– Пожалуйста, осторожней. Оно очень нежное…
Биргит быстро отдернула руку, чтобы не дать ей забрать одеяльце, при этом ее острый локоть попал Лейде прямо по голове. Женщины, все как одна, тихо ахнули. Лейда пронзительно завопила. Женщины поморщились и отвернулись, не желая то ли смотреть, то ли осуждать свою предводительницу. Маева склонилась над дочерью, шепча ей на ухо слова утешения.
Биргит презрительно фыркнула.
– Нежное? – переспросила она, растянув одеяльце в руках. – Скорее никчемное. Тебе стоило бы поучиться элементарному шитью у кого-то из нас, фру Альдестад. Твой ребенок замерзнет, если его завернуть в это изделие.
Несколько швов разошлись.
Лейда снова расплакалась. Маева прижала ее к себе и вырвала одеяльце из рук Биргит.
– Вы закончили, фру Вебьёрнсдоттер?
Биргит, не дрогнув, встретила ее яростный взгляд. Притихшие женщины затаили дыхание. Напряжение, повисшее в воздухе, грозило вот-вот взорваться, и всем было ясно, что взрыв будет жестоким.
Но Биргит улыбнулась и хлопнула в ладоши, разрядив накалившуюся обстановку.
– Да, мы закончили. God kveld[68], фру Альдестад. Благослови тебя Господь.
Маргрит указала на дождевую бочку в углу:
– Вообще-то их ставят снаружи, чтобы был толк.
Женщины захихикали и направились к выходу.
Унна застыла на месте.
– Подожди, мама… А как же подарок?
Биргит щелкнула пальцами:
– Ах да. Унна, отдай ей подарок.
Унна вынула из кармана пару крошечных башмачков, связанных друг с другом красивой вышитой лентой. Биргит небрежно взмахнула рукой, словно это был совершеннейший пустяк.
– Это от пастора Кнудсена. Он их приготовил для сынишки Марен. Но ему они уже без надобности, так что бери их себе. Пастор просил передать их тебе вместе с едой.
Она сделала знак Унне, и та поставила башмачки на стол.
Маева смотрела на них во все глаза. Они были пошиты из мягкой кожи и украшены на носках кусочками пятнистого меха.
Тюленьего меха.
Маева не сказала ни слова, и Унна язвительно проговорила: