– А где твоя мама нашла эту книгу?
Унна, которая уже поднялась на крыльцо и собиралась вернуться в церковь, обернулась через плечо:
– Ее нашла какая-то финка, торгующая на рынке.
Дверь за нею закрылась. Маева застыла не в силах пошевелиться.
Внезапно поднявшийся ветер закружил опавшие листья вокруг ее ног.
Две женщины сидели друг напротив друга, на двух пеньках внутри полотняного шатра. Одна низкорослая, другая высокая. Обе напряжены, у обеих в глазах – настороженное любопытство. Та, кого Питер любил когда-то, и та, кого он любил теперь. Странное отражение в причудливом зеркале.
Лейда хныкала и беспокойно вертелась. Маева нервно баюкала ее на руках. Внезапно у нее вновь разболелась голова, еще сильнее, чем прежде. Маева переложила малышку на другое плечо.
Хильда смотрела на нее в упор.
Маева оглядела шатер, весь увешанный тканями и мехами. Оленьи шкуры на полу и на стенах. Свисающие на лентах чучела мертвых птиц. Их печальные неживые глаза наблюдали за ней.
Так прошла целая минута. Маева проговорила, не выдержав напряженного молчания:
– Я знаю, кто ты.
Хильда едва заметно кивнула:
– Я тоже.
– Я знаю, что ты натворила.
Хильда указала на малышку у нее на руках:
– Наверное, следовало бы сказать, что я тоже?
Маева резко поднялась на ноги:
– Мне все равно, что ты скажешь. – Она принялась мерить шагами шатер. – Хотя нет, беру эти слова обратно. Почему бы тебе не сказать что-то полезное? Магистрату.
– И зачем бы мне это делать?
– Чтобы спасти жизнь ни в чем не повинной женщины.
Хильда секунду помедлила:
– Ты уверена в невиновности старой ведьмы?
Маева как будто ждала этих слов.
– Хельга Тормундсдоттер – повитуха, причем чертовски хорошая повитуха. И уж точно не ведьма, – яростно проговорила она. Лейда захныкала. Маева ее успокоила и добавила, понизив голос: – Она не заслуживает смерти.
Хильда медленно поднялась на ноги.
– А что, если эта ни в чем не повинная повитуха не так уж и хороша? – Она шагнула вперед; у нее под ногами вздыбились и заскрипели оленьи шкуры. Она оперлась о маленький столик, отделявший ее от Маевы. – Что, если из-за ее неумелых действий умер не один новорожденный ребенок? Что тогда? – Она говорила тихо и сдержанно, но Маева чувствовала опасность. – Какое, по-твоему, наказание было бы справедливым?
Маева на миг растерялась. Может быть, принимая роды у Марен, Хельга действительно совершила фатальную ошибку, и значит, она виновата в смерти матери и ребенка? А если бы Лейда не выжила? Смогла бы Маева простить старую повитуху, даже если бы знала, что та сделала все возможное, чтобы спасти ее девочку?