— Пойду поговорю с врачом, — сказала Дебора. — Пусть распорядится уменьшить дозировку.
Я открыл было рот, но Гарри сжал мне руку и болезненно кивнул:
— Иди.
Дебора на мгновение задержала на нем взгляд, прежде чем повернуться и уйти в поисках врача.
Когда она вышла, в комнате повисло мертвое молчание. Я не мог ни о чем думать, кроме того, что сказал Гарри. «Останови ее». И я не мог придумать никакой иной интерпретации, кроме как той, что он наконец дает мне свободу, разрешение на Настоящее Дело. Я не решался спросить его, это ли он имеет в виду, из страха выяснить, что он имеет в виду что-то другое. Поэтому я долго-долго стоял и смотрел через небольшое окошко на сад, где брызги красных цветов окружали фонтаны.
Время шло. Во рту пересохло.
— Декстер, — наконец сказал Гарри.
Я не ответил. Ничего не мог придумать адекватно моменту.
— Такие дела, — медленно произнес Гарри с болью в голосе, и наши глаза встретились; он улыбнулся мне неестественной полуулыбкой, увидев, что я наконец снова с ним. — Я скоро уйду. Я не могу помешать тебе быть… таким, какой ты есть.
— Каким, пап? — спросил я.
Он сделал немощное движение хрупкой рукой:
— Рано или поздно… тебе… понадобится… сделать это с человеком. — (От этой мысли я почувствовал, как кровь запела у меня в жилах.) — С человеком, который… этого заслуживает.
— Как медсестра.
Мое горло совершенно пересохло.
— Да, — сказал он и надолго закрыл глаза, потом заговорил снова неуверенным от боли голосом: — Она это заслужила, Декстер. — Еще один неровный вздох. Во рту у Гарри что-то потрескивало, как будто тоже в горле пересохло. — Она сознательно дает пациентам слишком большие дозы… Убивает их… Убивает… намеренно. Она убийца, Декстер… Убийца.
Я откашлялся. Голова слегка кружилась, и вообще я чувствовал себя не очень, но в конце концов, это такой важный момент в жизни молодого человека.
— Ты хочешь… — начал я и замолчал: голос сорвался. — То есть нормально, если я… остановлю ее, пап?
— Да, — ответил он. — Останови ее.
По какой-то причине мне хотелось быть абсолютно уверенным.
— Ты имеешь в виду, ты знаешь… как я делал… с… ты знаешь… с обезьяной?
Глаза Гарри были закрыты, он явно уплывал вдаль на растущей волне боли. Он вздохнул, тихо и неровно:
— Останови медсестру. Как… обезьяну.
Голова его слегка отклонилась назад, он задышал чаще, но так же неровно.
Так.
Вот оно.
Останови медсестру так же, как и обезьяну. Звучит достаточно дико. Но для моего безумно звенящего мозга все это казалось музыкой. Гарри дал мне свободу. У меня есть разрешение. Мы говорили, что однажды это должно произойти, однако он удерживал меня. До сих пор.