Грумс поморщился от такого откровенного, как он считал, смакования деталей. Современные девушки порой вообще его ужасали. И хотя ему, преданнейшему отцу чрезвычайно своенравной дочери и казалось, что большая, чем прежде, свобода женщинам лишь на пользу, от некоторых предрассудков он отказаться всё же не мог.
– Если позволите, мисс Адамсон, этот вопрос мы обсудим с вами чуть позже, – сухо ответил он, наклонив голову и делая всем телом движение, будто собирался резко пуститься бегом.
Оливия поняла, что беседа окончена, тепло поблагодарила инспектора, улыбнулась Бимишу и вышла из кабинета, не слишком плотно прикрыв за собой дверь. Для верности она немного постояла рядом, надеясь услышать что-либо важное, сказанное инспектором сержанту и не предназначавшееся для чужих ушей, но ответом ей была тишина, точно в кабинете никого и не было.
***
Ни один звук не тревожил сумрачный покой комнаты, в которой Виктория Понглтон предавалась печальным раздумьям. Скрывшись за расправленной ширмой, отгородившись от всех, она полулежала в мягком кресле, распустив тесный пояс платья и положив на лоб салфетку, смоченную в розовой воде. Взгляд её упорно, вновь и вновь проходил по резному орнаменту один и тот же маршрут: от чудо-птицы с длинным клювом до льва с разверстой пастью, вставшего на задние лапы и борющегося с рыцарем в доспехах. Искусный мастер потрудился на славу – в львиной гриве можно было пересчитать каждый завиток, а на лице рыцаря застыла упрямая решимость, которую порождает отчаяние.
Виктория сама себе напоминала рыцаря, сражающегося с жизнью в надежде одержать победу. Бездействие казалось ей слабостью, уделом тех, кому не суждено добиться намеченной цели. Размышляя об этом, она задавалась вопросом: а были ли у неё шансы предотвратить то, что случилось этим утром? Могла ли она предвидеть, чем обернётся для неё поездка в Йоркшир?
От тягостных мыслей её отвлёк деликатный стук в дверь. Смахнув со лба салфетку, Виктория, зажмурив левый глаз, приникла вплотную к ширме.
Через просвет между резными дубовыми листьями она увидела, как дверь медленно открылась. На пороге появилась горничная Анна, в руках она держала поднос с чашкой чая и молочником.
– Миссис Понглтон? – голос её звучал учтиво, но не более того – обида из-за полученной пощёчины была ещё свежа. – Я принесла вам чай. И инспектор просил сообщить, что он будет крайне признателен, если вы сможете ответить на несколько его вопросов. Он ждёт в гостиной, вместе с сержантом Бимишем.
Первым побуждением Виктории было выгнать наглую девчонку из комнаты, а грубияну-инспектору попросить передать, что он может ждать её сколько угодно, но, как и обычно, здравый смысл взял верх над чувствами. Она выждала, пока Анна поставит поднос на столик у бюро и удалится, и принялась приводить себя в порядок.