Грумс не дал себе труда смягчить эту информацию. Ему даже хотелось увидеть на лице Виктории Понглтон замешательство, страх или горестную тень, но ничего подобного черты свидетельницы не выражали. Наоборот, казалось, услышанное её развеселило.
– А вы спросите об этом Анну, – посоветовала она, не скрывая сарказма. – Спросите-спросите! Эта неумеха-горничная – весьма подозрительная особа. Начать с того, – и она резко подалась вперёд, отчего инспектор непроизвольно откинулся на спинку кресла, – что Анна буквально умоляла леди Элспет взять её на службу в Мэдлингтон. При этом она была предупреждена, что это место «прислуги-за-всё». Её даже не смутило, что жалованье вовсе не так велико, а помощников нет и не предвидится. Каждому понятно, что пронырливая девица задумала что-то своё. Спросите её, инспектор, об этом – и увидите, как она начнёт лгать и изворачиваться. Они все так делают, когда понимают, что деваться некуда.
Всё это Виктория высказала свистящим шёпотом, будто раскрывала невесть какие тайны. Её настойчивое желание выставить горничную в дурном свете вынудило Грумса отбросить в сторону сомнения.
– Я вынужден задать вам глубоко личный вопрос, миссис Понглтон, – сказал он, постукивая себя по верхней губе. – И прошу ответить на него правдиво. У меня сложилось впечатление, что за вашим неприязненным отношением к Анне Фелпс кроется нечто большее, чем вы сейчас пытаетесь представить. Дело в ревности, не так ли? Ваш муж оказывал горничной знаки внимания, и поэтому вы попытались выставить её воровкой?
От услышанного Виктория Понглтон мгновенно пришла в ярость. Толстый слой пудры не смог скрыть расплывающиеся по её лицу и шее красные пятна негодования.
– Да как вы смеете?! – в её голосе можно было различить и истинный гнев, и неподдельную боль женщины, которая привыкла быть обманутой, но не собиралась обсуждать этот факт с кем бы то ни было. – Мой муж, Джордж Понглтон, был достойнейшим человеком и собирался баллотироваться в парламент. Вместо того чтобы арестовать его убийц, вы оскорбляете его память и меня, его жену! Вы понимаете, инспектор Грумс, что я этого так не оставлю? Вас… понизят в должности! вам придётся уйти в отставку! Я добьюсь, чтобы вы принесли мне свои извинения в присутствии шефа лондонской полиции, слышите?!
За спиной у инспектора было двадцать пять лет крепкого брака с уроженкой шотландских предгорий, выросшей на ферме с восемью братьями – женщиной, вне всяких сомнений, достойной, но отличающейся неукротимым нравом, поэтому он предоставил свидетельнице возможность «выпустить пар», а сам, сохраняя спокойствие, тем временем обдумывал дальнейший ход расследования.