– Два покойника за один день – это уже слишком, – сказал инспектор, которого новость застала на пороге полицейского отделения, и сержант Бимиш не стал с ним спорить.
Примерно так же выразился и Седрик, которому новость сообщила встревоженная Присцилла. На жене просто лица не было – бледная, дрожащая, она обхватила плечи руками, словно мёрзла и никак не могла согреться, – Седрика до глубины души тронула её способность принять близко к сердцу несчастье, произошедшее с человеком из низов, который всю свою жизнь посвятил честному труду. Обычно не склонный проявлять заботу о ком-либо, он спустился в кухню и собственноручно приготовил Присцилле чашку крепкого чая, попутно залив водой стол и усыпав пол чайными листьями.
До прибытия полицейских все обитатели Мэдлингтона собрались в гостиной. Испуганная Бернадетта не отпускала детей ни на шаг от себя, и они, не понимая толком ещё, что произошло, приникли к матери, вздрагивая от резких возгласов Виктории, адресованных всем сразу и никому в частности.
–…всё бесполезная трата времени! – заявляла она, встряхивая головой и обводя взглядом присутствующих. – Этот ваш инспектор – тупица, каких свет не видывал. О, я сразу это поняла! Здесь, вдалеке от Лондона, невозможно встретить толкового человека на службе…
Близнецы и баронесса фон Мюффлинг сидели немного в отдалении от остальных и молча переглядывались. Оливия внутренне кипела – на её глазах убийца совершил уже три преступления, а у неё всё ещё не было ни улик против него, ни чёткого понимания, как ему это удалось. К тому же её выводило из себя поведение Оскара Финча – он то и дело поглядывал на неё с мрачным подозрением и что-то едва слышно бормотал себе под нос.
Даже Присцилла, всегда такая спокойная и рассудительная, выглядела встревоженной. Она вежливо слушала Седрика, который, по своему обыкновению, разразился не относящейся к делу тирадой о положении рабочих шерстопрядильной фабрики в Лидсе, но мысли её, как предполагала Оливия, блуждали далеко.
На лицах дворецкого и горничной застыла печаль. Кухарка миссис Вайсли была женщиной глуповатой, суетливой и безмерно любила распевать, находясь в определённом состоянии, старинные ирландские баллады, но у неё были и свои достоинства. Она никогда не наушничала хозяйке о мелких провинностях других слуг, не ставила под сомнение главенство Хигнетта и всегда готова была закрыть глаза на то, что Анна, побросав все заботы и скрывшись от дворецкого в кладовке с припасами, позволяла себе вздремнуть пару часиков на мешках с мукой.
Полицейские прибыли без четверти восемь. Дневная жара потихоньку уступала место вечерней прохладе, и небо, затянутое облаками, давало надежду на то, что ночью пойдёт дождь. Когда тело миссис Вайсли, накрытое коричневым брезентом, выносили через парадный вход (Виктория пыталась было запротестовать, но инспектор самым неучтивым образом оборвал её), в небе раздался отдалённый грохот.