У постели Бернадетты, которая то перемежала страстные молитвы Пречистой Деве с рыданиями, то впадала в оцепенение и лежала на спине, раскинув руки и глядя в потолок, поочерёдно дежурили Анна, Виктория и Оливия. Имоджен Прайс после стычки с Викторией не покидала свою комнату, а Присцилла присматривала за Седриком, который после ночных поисков совсем расклеился и впал в самоуничижение.
– Если бы я только мог помочь, – вздыхал он, сидя в кресле у зажжённого камина и растирая виски. – Темнота, чернота, провал!.. Я пытаюсь, я честно пытаюсь! Я и инспектору сказал то же самое, но он мне не поверил, я знаю!
– Тшш, дорогой, ну успокойся же, – увещевала его Присцилла, не в силах безучастно наблюдать бесплодные мучения мужа. – Тебе нужно перестать об этом думать, и тогда, возможно, ты сумеешь всё вспомнить. Давай я приготовлю тебе чай, да? Крепкий, сладкий чай?
– Как ты не понимаешь?! Пока я тут греюсь у огня, дети томятся в заточении, во тьме и холоде! – Седрик принялся раскачиваться в кресле, зажав сложенные ладони между коленей.
– Почему ты так уверен в том, что дети оказались в подземелье? Если даже ты не можешь вспомнить, где расположен вход в него, то как бы они сумели его отыскать? – Присцилла присела напротив и положила тёплые ладони мужу на колени, пресекая его муку и ободряя его. – Инспектор всего лишь ухватился за подходящую версию, только и всего. Дети могут быть где угодно! Кто их знает, мальчишек, что у них на уме. Не стоит тебе так себя терзать.
Ободряющий тон жены, как и всегда, сделал своё дело. Седрик перестал раскачиваться, промокнул взмокший лоб платком и согласился выпить чашку чаю. Присцилла, поднимаясь на ноги, украдкой вздохнула – на этот раз сладить с мужем оказалось непросто.
Оскар Финч провёл предрассветные часы у окна, вглядываясь в еле различимую светлую полосу на горизонте. Дождь на время утих, теперь за окном воцарилась серая влажная мгла. Ему не хотелось читать, а уснуть не получалось даже после приёма снотворного. Казалось бы, усталость должна была подарить ему несколько часов забвения, но сердце продолжало учащённо биться и сигарета, зажатая в руке, мелко дрожала, когда он подносил её к губам.
Отчётливо понимая, что тайна его происхождения недолго будет оставаться таковой, Финч мысленно прощался со всеми своими планами и задавался вопросом, где для него отыщется следующий приют. В его душе мирились и скорбь по леди Элспет, единственной из всех, кого он встречал на своём жизненном пути, кто не судил его за прегрешения отца, и благодарность, обращённая к ней за возможность посвятить себя любимому делу.