– …Пророчество говорило не о том, он ошибся! – ее голос, будто раздавался из глубокого колодца. – Война была и уже завершилась, но жизни нам никто не вернет. Так пусть заплатит!
– Элена, ты не понимаешь… Я видел, читал. Трактовка верная.
– И что же? Мой мальчик страдает не напрасно? Ты уверен, что это он?
Ее каштановые волосы развевались по плечам и спине, словно живые, бледное лицо было искажено гримасой страдания, будто изнутри разъедала невыносимая боль.
– Нет, не уверен, конечно.
Отец тяжело вздохнул, прикрывая глаза ладонью, потирая переносицу. Женщина осела на колени, опускаясь на пол. Она больше не парила в воздухе. Уронила голову, скрываясь за темными локонами.
– А мы? Заперты здесь, в его царстве. Ризандил не просто убил, он отдал нас Анохрису, – она шептала еле слышно, слова трудно было разобрать. Было похоже на шелест листьев на осеннем ветру. – Это несправедливо, Винс… Несправедливо.
Лим попятился, наконец, понимая, что не должен все это видеть и слышать. Каблук неудачно стукнул, скользнув по каменному порогу, привлекая внимание присутствующих. Женщина резко встала, оборачиваясь. Неизвестно откуда взявшийся поток воздуха разметал ее волосы в стороны, темные провалы глаз сверкнули желтым. Лимерий вжался спиной в холодную дверь, цепенея от ужаса.
Она была призраком!
– Нет, Элен! Это мой сын! – голос отца стрелой разрезал сгустившийся воздух.
Об пол стукнула упавшая книга, Винсент метнулся вперед.
Женщина опустила взгляд и исчезла, будто ее тут и не было.
Лим сполз на пол, чувствуя в ладони острую боль. Он так сильно сжал свиток, что твердая алая печать поломалась, врезаясь тонкими краями в кожу. Но, больно было не поэтому… Свиток потемнел, пуская по запястью вверх черные нити паутины. Они въедались, обжигали, ползли вверх по руке, опутывая ее прочной сетью.
– Папа… Что это?
– О Боги! Не двигайся! Я сейчас…
Сердце Лима выскакивало из груди, было трудно дышать. Отец подбежал, падая на колени рядом, схватил.
Отец быстро оказался рядом, падая на колени, и крепко сжимая руку Лима чуть выше локтевого сгиба. Туда еще не дошли черные ручейки паутины.
– Магия исцеления! Быстро! Как я учил.
Голова тяжелела, мысли начали путаться, но жесткий, не терпящий возражений тон папы стальным крюком выхватил из затягивающего в темноту тумана. Лим прикрыл глаза и сосредоточился на слабом, еле теплющемся огоньке в груди. Сложно представить, что он мог как-то помочь. Этот вид чар справлялся с болезнями, различными ранами и переломами. Но сейчас явно не тот случай. Скорее всего, сургучная печать, которую по неосторожности сломал, была сосудом черного колдовства. Проклятия.