«Ах ты вражина, — со злостью подумал Егор про него, — он тут и мутит всех. В нем все зло…»
— Ну, зачнем мы это восстание, — все так же негромко, глядя куда-то в угол и поковыривая соломинкой в зубах, рассуждал чернявый, — а ежели оно опять сорвется, тогда что? Летось как получилось: совсем было прижали Семенова к ногтю, а выступили чехи — и все полетело вверх тормашкой. А кто поручится, что и нынче не так же будет? — И тут чернявый, подняв голову, встретился глазами с Киргизовым, заговорил громче: — Вот вы говорите, что белым генералам в России другие иностранные державы помогают, а ведь Семенов-то тоже не один.
И опять вокруг заговорили, одобрительно кивая, поддакивая вожаку:
— Верна-а.
— Чего-о там.
— Ему и Япония подмогает, и Китай, и другие прочие державы, а нам кто? Мишка-медведь.
— Больше некому.
— Как в китайский-то мятеж было…
— Чего вы японцами-то стращаете? За нас весь народ трудовой подымется, вот где сила-то наша!
— А ежели не поднимется, тогда как? Подожди, дай сказать, — повысил голос чернявый. — Ты слыхал, аресты пошли кругом и даже расстрелы? Вот то-то и оно, у нас-то этого еще не было и, может, не будет. А уж если вдругоряд-то затеем восстание, да как не выйдет ничего, тогда уж пощады не жди. Мало того, что с землей смешают нас, и семьи-то наши тиранить будут, детей малых не помилуют.
— Ясное дело.
— Зачинщику первый кнут.
— Нет, ребята, надо погодить.
— Трусы! Прихвостни буржуйские! — Густым басом перекрыв поднявшийся шум, рыжебородый, здоровенный казачина вскочил со скамьи и зачастил, тыча кулаком в сторону чернявого: — Это он вам мозги затуманил, контра недобитая. Забыли, как он на фронте-то вместе с нами за революцию стоял, а теперь на попятный наладился, сучий хвост! И вы туда же, перевертыши проклятые.
— Но-но, полегче ты.
— Чего лайку-то распустил!
— Восставай, иди, кто тебя держит!
Снова заговорил Киргизов, но его уже не слушали, шум, гам усилился, все повскакали со своих мест, чернявый, нахлобучивая папаху, крикнул:
— Чего вы орете, чего? Поговорили, и хватит, пошли по домам!
— Пошли, нечего тут!
Чернявый первым двинулся к выходу, за ним повалили остальные его единомышленники. Лишь один из них, в шинели со следами споротых погон и в батарейской, с алым верхом, папахе, задержался у двери, обернувшись к Киргизову, сказал:
— А ты не серчай на нас, товарищ Киргизов. Мы вообще-то не против революции и, значить, восстания, а вот зачинать первыми остерегаемся. Боимся, по правде сказать: знаешь, поганому коню только плеть покажи. Зачинайте, — ежели получится у вас, и мы…