В заключение Лаворский Собор выговаривает коронованному ходатаю: зачем защищать столь неправые дела? Пусть он вспомнит благодеяния, полученные им самим от Иннокентия III, клятву, которую он дал во время помазания в соборе св. Петра в Риме, — истреблять ересь и защищать святую Церковь. «Если ваше королевское величество не удовлетворится нашим ответом, мы, из уважения к вам, озаботимся сообщить об этом государю Папе».
Последнюю фразу, видимо, следовало воспринимать как ироническую? Нетрудно было догадаться, что король Арагона будет недоволен, если ему отказали во всем, что он просил. Насчет судьбы, уготованной Раймунду Тулузскому и его сыну, Собор ничего не ответил, прибегнув к очень удобной отговорке. В отношении доменов Фуа, Комменжа и Беарна он туманно допустил отдаленную возможность их возвращения. Но сначала надо было, чтобы все три сеньора добились отпущения грехов, то есть сдались Церкви и крестоносцам, — просто смехотворная уступка! Исчезала всякая надежда добиться соглашения. Отвергнуть посредничество короля Арагона значило вынудить его окончательно перейти в лагерь противников крестового похода. Но какое дело было до этого легатам? Только война до победного конца могла позволить партии Монфора полностью выполнить свои планы и обеспечить максимальные выгоды.
Однако заправилы Собора даже до получения писем Иннокентия III, осудивших их политику, хорошо понимали, что за королем стоит Папа и что предложения Арагонца — результат соглашения между ними. С Иннокентием нельзя было поступить так же, как с Педро II, просто отказавшись рассматривать его претензии в судебном порядке. Чтобы помешать Папе объединиться с противниками Монфора, была использована другая тактика: переубедить главу Церкви или оказать на его окружение такой нажим, чтобы ему пришлось еще раз изменить позицию и дать легатам полную свободу действий. Тут же из Лавора, Оранжа и других городов Юга в Рим был отправлен ряд манифестов, направленных на оправдание действий Собора. Следовало убедить мир, что если Лангедок будет возвращен Раймунду VI или передан его сыну, то католическая вера погибнет и результаты крестового похода будут сведены на нет. Написанные в одном духе и по одному образцу, эти письма несомненно имеют одного вдохновителя.
В коллективном адресе, составленном собравшимися в Лаворе прелатами, Иннокентия осыпали похвалами за все, что он сделал до сих пор. Ему в высокопарных выражениях напоминали, что это он издал указ о крестовом походе и вверил командование армией Симону де Монфору, «неустрашимому витязю Христову, непобедимому воителю». Это предприятие завершается: осталось только взять Тулузу, этот вертеп ереси, и подчинить Раймунда VI, этого упорного пособника секты. Не он ли желал соединиться со всеми врагами Церкви и папства — Иоанном Безземельным, Оттоном IV и, отчаявшись взять верх, дошел даже до такого мерзкого и оскорбляющего все христианство преступления, как отправка послов к султану Марокко? Не он ли, наконец, сговорился с императором уничтожить Католическую Церковь в их государствах и изгнать всех священнослужителей?