Часы показывали шестнадцать часов двенадцать минут. Двенадцатого августа две тысячи четыреста четвертого года.
Разбитые и залитые кровью часы показывали минус десять лет.
Перед лицом — чьи-то ноги, осколки щитов, желтые элементы брони…
Клифф уперся ладонями в солфальт и легко поднялся в рост.
— А ну, малец, в сторону!
Сам ты… малец…
Мимо, перекрикиваясь, полдесятка мужиков толкали обгоревший автолет без окон. Новую барикаду строить.
Да это же все уже было!
Очередной сон?!
Рука рефлекторно полезла за жвачкой и — вот это поворот! — нашла ее! Нашла в кармане черных бриджей, а не рваных синих штанов, что были на Клиффе во время бунта!
То есть, все же не сон…
Наверное, так люди и сходят с ума в пробоях… Тонут в прошлом, вспоминают его, не желают отпускать…
— Клифф!
Ну, точно. Прощай, разум. Здравствуй, брат.
Саймон вынырнул из дыма, как стригл из канализации. Бровь рассечена, волосы растрепаны, одежда — набор ленточек. Только красный платок узлом на правом запястье как новый.
— Живой, братишка?
— Пока еще живой, но, судя по всему, это ненадолго.
Саймон нахмурился:
— Чего? А, ладно, потом расскажешь, за нами еще две улицы, лимоны отступают! Слышишь?! Мы побеждаем!
— Да, знаю. — вздохнул Клифф. — Идем, я хоть напоследок повеселюсь.
Барикады, автолеты, лужи электролита, люди, эльфы…
Сейчас взорвется слева.
Бум!..
Клифф присел, удержался, а вот Саймон упал на бок.
— Ого! Похоже, автолет! — Саймон поднялся. — Не иначе, взрывают и переносят барикады!
— Не переносят. — себе под нос пробормотал Клифф. — Просто взрывают, расчищают путь легионерам. Но об этом расскажут только в четыреста седьмом.
— Чего?
— Идем, говорю.
— Секунду!
Две бутылки, знакомый тост…
— Но я не пью… — Клифф нахмурился и махнул рукой. — Хотя ладно, о чем я… Десять минут осталось.
Алкоголь мгновенно вскружил голову и перетряс мысли. Клифф встряхнулся:
— Идем!
— Как думаешь, много лимонов полегло?
А ведь в оригинале этот вопрос задавал Клифф…