Мне приходилось много болтать, чтобы хоть как-то успокоить брата.
4
С того дня Шин стал часто приходить в наш дом. Однако он ни разу не спросил о том, как мы живем и что едим. Я чувствовала, что он сознательно держал определенную дистанцию от брата. Когда он встречался с ним взглядом, то ограничивался улыбкой и легким кивком, он не заставлял его говорить и больше не заговаривал о лекарстве от туберкулеза. Хотя мне тогда казалось, что он появляется внезапно, вспоминая его визиты, я отмечаю, что он никогда не приходил, когда мы садились за стол. По отношению к олькхе он вел себя вежливо, по-прежнему стесняясь ее. Казалось, он совсем забыл про свою сестру, потому что больше не заводил разговора о ней. Такое его поведение не мешало нашей семье, да и перед другими людьми не было стыдно.
Несмотря на все это, причиной, по которой его визиты выглядели естественными и не были неприятны ни ему, ни нам, было то, что он обожал племянника Чани, а тот в свою очередь сильно привязался к нему. Мать, говоря, что, возможно, у него дома остался сын, ровесник Чани, похоже, с сочувствием относилась к Шину. Что касается меня, то сначала мне было неприятно, что он внезапно появлялся в нашем доме, имея какие-то виды на олькхе. Но когда я убедилась, что у него и в мыслях нет ничего, кроме как поиграть с племянником Чани, каждый раз встречаясь с Шином в здании народного комитета, я чувствовала к нему дружеское расположение. Иногда мне снился сон, как он, перевозя глубокой ночью зерно, отложив украдкой в сторону мешок риса, ронял его перед воротами нашего дома. Глядя на то, как он любит племянника Чани, я думала, что он может так поступить, если настанет момент, когда малыш начнет голодать.
Совсем не осталось домов, которые мы не обворовали бы. Воровство вызывало у меня стыдливую дрожь и чувство вины перед хозяевами домов, но, несмотря на это, мне все-таки хотелось думать, что мы поступили правильно. Запасы, собранные нами в то время, позволили семье продержаться в течение месяца, но я, словно беременная, не прекращала думать о еде.
Однажды конюх Шин, отсутствовавший несколько дней, пришел глубокой ночью. Как бы он ни хотел увидеть племянника Чани, это было просто неприлично. Тем более что он ни разу не принес с собой и чашки риса. Стараясь никого не разбудить, он тихо стал искать сестру. Шин впервые за долгое время назвал так олькхе. Он попросил, чтобы она пошла с ним и помогла разжечь огонь и прогреть комнату в доме, где он собрался заночевать. Шин сказал, что приехал из Инчхона, но, когда доехал, уже рассвело, а сегодня ночью его вновь ждет работа, поэтому ему надо хорошо выспаться, а в комнате очень холодно. Опередив олькхе, я сказала, что сама пойду с ним. Мне не хотелось, чтобы под утро олькхе пошла разжигать для него огонь. Когда племянники начали плакать, проснувшись оттого, что мы с олькхе спорили, кому из нас идти с Шином, мать рассудила, что будет лучше, если пойду я.