Анфиса, к счастью, оказалась дома и по просьбе Хадии, поняв, что происходит что-то неладное, сразу же собралась и побежала к соседям. Хадия осталась играть с Аксюткой. У той есть и чайная фольга, и цветастые обертки от конфет. Обе девчушки так увлеклись игрой, что не сразу заметили вошедшего отца Хадии. Тот подошел к дочери, положил тяжелую руку ей на голову, погладил осторожно и негромко попросил:
— Пойди, дочка, побудь с матерью.
А сам ушел в лес, унося с собой маленький аккуратный сверток.
Прибежав домой, Хадия только взглянула на мать, как сразу поняла, насколько ей тяжко сейчас. Та лежала на постели жалкая, изможденная какая-то, и у Хадии от жалости сжалось сердечко. Прильнув к матери, она стала ласково гладить ее по щеке, бормоча какие-то слова утешения. А мать беззвучно плакала, прижимая девочку к груди:
— Братишка был бы у тебя. Братишка… Да вот не дал Аллах, мертвым родился.
Почти каждый год повторяется одно и то же. Отец с очередным свертком уходит в лес, Хадия остается с обессилевшей матерью. То без братишки, то без сестренки оставляет девочку смерть. Однажды она спросила у матери:
— Почему они появляются на свет мертвенькими? Почему? Вот у Аксютки братик есть, а я одна…
— Не знаю… — мать погладила плачущую девочку по голове и грустно сказала: — Младенцы попадают в рай…
С того дня прошло почти семь лет. Жизнь на хуторе все так же однообразна и скучна: утро-вечер, ночь и снова утро. И постоянная тяжелая работа, которой с лихвой хватает как на родителей, так и на Хадию. Иногда девочка мечтает, как бы ей жилось в деревне с загадочным названием Асанай, о которой она так много слышала от матери и которую ни разу не видела. Там, наверное, много сверстников, мальчишек и девчонок, и все они с утра до вечера играют в веселые игры и кушают каймак с бишбармаком…
— Мама, — в очередной раз просит Хадия, — расскажи про деревню, какая она?
Отложив шитье, мать задумчиво смотрит в окно и рассказывает, словно сейчас перед ее взором далекий Асанай.
— В Асанае много домов, они стоят вдоль улиц и огорожены резными палисадниками. У меня там двоюродная сестра осталась, наверное, еще жива. А сама я родом из маленькой деревушки. Мои родители и два старших брата умерли от холеры, и тогда меня сестра забрала к себе, в Асанай, куда ее отдали замуж. Вот только не долго мне пришлось там пожить.
— А зачем ты приехала на хутор?
— Да кто ж меня, сироту, спрашивать будет? Взяли да и отправили к твоему отцу. Сам-то он один-одинешенек, татарин с Московской стороны. Барин его с собой привез. Ну одному, бобылем, понятное дело, непросто на хуторе, вот он и пришел в Асанай в поисках невесты. Да только никто не хотел свою дочь в глухомань отдавать, про которую очень многие только и слышали, а видеть и не видывали. Ну а я сирота, понятное дело…