— Нет у этой килен стыда! Подол выше колен задирает…
Как раз в таком виде и застал ее Шагали, спустившись к речке после тяжелого разговора с отцом.
Марья полоскала белье, стоя по колени в воде. Пополощет вещь на быстринке, выжмет и кинет в широкую деревянную чашу, оставленную на берегу…
Шагали подошел тихонько, сел на бережок, залюбовался тем, как сноровисто работает жена. Марья стояла к нему спиной и не сразу его увидела. Он подумал вдруг, что ее оголенные почти до плеч руки белы, будто очищенная репа, и очень красивы. Да и вся она красивая, на глазах расцвела. За время жизни в племени Тамьян Марья заметно переменилась, окрепла, налилась силой, щеки зарумянились. Наверно, сказалось на ней то, что нашла в лице мужа жизненную опору и обрела душевный покой. Может быть, и природа на нее так подействовала. Короче говоря, не сравнить стало ее с худой, печальной и замкнутой девушкой, какой предстала она перед тамьянцами впервые. Девушка превратилась в крепкотелую женщину.
Вспомнилось Шагалию ее прошлое. Первая встреча в заведении Гуршадны вспомнилась… Увел он ее, пообещав доставить к отцу. И как горько, потерянно она плакала, когда они дошли до переправы через Сулман и не обнаружили паромщика Платона. До сих пор стоит перед глазами: сидит она на берегу, прикрыв лицо руками, содрогается в плаче… Вот тогда и вошла Марья в его сердце. И была ночь у величавого Сулмана, открывшая им сладостную муку близости. Их первая ночь. Никогда не забудет ту ночь Шагали, будет хранить в памяти пуще любого сокровища…
«А теперь опять она загорюет, — думал Шагали уныло, глядя на жену. — Сам ввергну ее в огонь…»
Марья обернулась, чтобы кинуть очередную выжатую вещь, и увидела его.
— Бэй! Ты, оказывается, тут…
— Да, — сказал Шагали.
— И что это ты тут сидишь?
— На тебя гляжу.
— В последний раз?..
— Иди-ка сюда, — позвал Шагали, стараясь скрыть смущение. — Надо поговорить.
— Я знаю…
К удивлению Шагалия, Марья держалась как ни в чем не бывало, будто не огорчена даже. Она кинула в деревянную чашу его скрученную жгутом рубаху.
— Что толку от разговора, раз у вас такой обычай…
— Но ведь, Марья, ты все равно останешься моей, а я — твоим…
— Ладно, Шагали, ты не расстраивайся. От судьбы не уйти.
Марья снова принялась за свою работу. Шагали не находил, что еще сказать. Он уже шевельнулся, чтоб встать и уйти, но тут Марья, разбрызгивая воду, подошла поближе.
— Когда свадьба?
— Отец говорит — надо ехать. Сейчас же…
— Возьмешь меня с собой?
— Куда?
— Ну, куда… На свадьбу. Возьми, а? Не оставляй меня одну. Я не буду мешать. Прикинусь сестрой твоей либо за енгэ сойду. А то ведь как я тут без тебя?.. Возьми!..