Проехали город насквозь, не остановившись даже у пустого ханского дворца. На другом краю города, у Яицких ворот, суматошились караванщики.
— Шевелитесь! — покрикивал один из них, должно быть, старший. — Скорей надо уматываться отсюда, в городе без правителя невесть что могут натворить!..
Выехав к Яику, наши путники облегченно вздохнули. Узкие улицы, усеянные глиняными черепками, костями, тряпичным хламом и всяким прочим мусором, пыльные каменные ограды, казалось, стесняли дыхание, а тут — привычный простор. То ли притомившись, то ли из-за произведенного городом впечатления никто не произносил ни слова, и, может быть, долго еще ехали бы так, если б не вскрикнула вдруг Марья. Шагали придержал коня.
— Что случилось?
— Конь мой споткнулся, чуть из седла не вылетела.
— Чтоб тебе совсем пропасть! — пробурчал Иске-бий.
Бикбау с Карагужаком глянули на него укоризненно.
— Да разве можно брать женщину в такую дальнюю дорогу! — попытался оправдаться Иске-бий.
— Ну, взял и взял, не отправлять же ее теперь обратно, — заступился за друга Карагужак.
— Пускай едет, никому она не мешает, хлопот пока не доставляла, — добавил Бикбау.
Шагали, подумав, что жена, должно быть, устала, взглянул на солнце и крикнул едущим впереди:
— Эй, почтенные, а ведь уже полдень! Не пора ли сделать остановку? Подкрепиться бы надо!
Те, не отвечая, повернули коней к зеленой лужайке на излучине Яика.
— Вот спасибо тебе, напомнила, что пора пообедать, — сказал Шагали жене.
Марья молча улыбнулась. Она вообще в эти дни старалась держаться понезаметней, редко подавала голос.
Она еле уговорила Шаталин, чтоб взял ее с собой. Как только узнала, что муж собирается в это путешествие, принялась чуть не со слезами на глазах упрашивать: «Возьми и меня! Я не помешаю, наоборот, буду помогать тебе!». А Шагали, правду сказать, намеревался взять Айбику. Две причины были для этого. Во-первых, думал он, тестю будет приятно видеть дочь рядом с собой. А во-вторых, тревожила мысль о Юмагуле. Неравнодушна к нему Айбика. Ну, пока сам дома — жена под приглядом. А как ее, молодую, легкомысленную, одну оставлять? Не будет на душе покоя.
Иске-бий сперва поддержал его намерение взять Айбику: да, конечно, ему будет приятно, ведь единственная и любимая дочь… Но вспомнив присловье: «Дорожная докука — что адская мука», — подумал-подумал и решительно возразил:
— Нет, пусть она, зятек, дома останется. Молодая ведь еще, кости не окрепли. Ей детей рожать, а такая дальняя дорога может повредить…
— Ладно, — сказал Шагали. И, помолчав, добавил: — Тогда старшую жену возьму…