— Несешь пустое! Куда побежишь?
— Ясно куда — в родные края. Тянет, брат, туда, ох, как тянет!
— Едва успеешь вернуться — баскак Ядкар сцапает. Сцапает и опять отправит…
— Так-то оно так… А может, коль все вместе вернемся, свернем проклятому шею?
— Я бы первым за глотку его взял! Оторвал бы голову и собакам кинул!
— Все равно я когда-нибудь доберусь до него, вот увидишь! — пообещал Ташбай. — Сколько слез из-за этого злыдня люди пролили!
Они помолчали. Даже упоминание имени баскака подействовало на них угнетающе.
— Придется, браток, пока потерпеть, — заключил Аккусюк. — Ничего другого, как ждать, нам не остается.
— Куда денешься! Такая уж у нас доля — жить, стиснув зубы, — вздохнул Ташбай. — Лбом камень не расшибешь.
Примирившись покуда с судьбой, они продолжали службу во дворце. И вдруг — сногсшибательная новость: троном завладел Ядкар.
Какой Ядкар? Уж не тот ли, не баскак ли подлый? Выяснилось — он самый.
Аккусюк с Ташбаем не в состоянии были говорить об этом спокойно: глаза горят, кулаки сжаты.
— Слышал? Баскак Ядкар тут объявился!
— Мало что объявился — ханом стал!
— Снесу я ему голову вот этой секирой!
— Легко сказать, да не подступиться к нему — кругом своих людей расставил.
— Ты уже пробовал, что ли, подступиться?
— Пробовать не пробовал, но прикинул… Он же, гад, жизнь мне сломал. Сам человека убил, а на меня свалил!
— А разве с нами не то же сделал?
— Нет, все-таки раскрою я ему башку! Повесят так повесят, а отомщу!..
На этот раз более хладнокровным оказался Ташбай, он принялся успокаивать товарища:
— Не горячись, брат, не горячись! А то до его головы не доберешься, а свою сложишь. Должен выпасть удобный случай, чтоб сразу и смыться в родные края можно было, понимаешь?
— Мне все равно, — отмахнулся Аккусюк. Родни у меня нет, приткнуться негде.
— Найдется, где приткнуться, не беспокойся! Отправимся вместе в долину Кугидели. Оженим тебя там. Только бы вырваться из рук Кужака!
— Как бы, знаешь, не угодить до этого в руки Ядкара. Тогда, считай, кончились для нас светлые денечки. Потому и надо поскорей спровадить его в преисподнюю, давно его там ждут!..
Томила Ташбая с Аккусюком жажда мести, но не дано было утолить ее. Обострялись в Казани столкновения разнородных сил и интересов, волновалось житейское море, и одна из волн вышибла наших егетов из дворца, положила конец их сравнительно благополучному существованию.