Утром вооруженные плетками надсмотрщики выводят их из ночлежек, заставляют трудиться весь день, вечером опять загоняют в те сырые, душные ночлежки. Нет, не место Газизулле среди них. Как ни суди, он — мастер, значит, должен быть среди особо ценимых ханом людей. Ведь он даже мечеть построить может. Скажем, среди булгар такие мастера редки — раз-два и обчелся. Потому-то ему и обещали, что хорошо вознаградят за усердие — вернется домой с лошадью, да не одной.
Пока тыкался Шарифулла в безрезультатных поисках туда-сюда, прошло порядочно времени. Пора было ему самому где-то пристроиться. «Придется наняться к какому-нибудь богачу, а то схватят еще армаи хана, — решил он. — Лучше держаться подальше от войска. Хватит, сыт по горло…»
Но и работу искать пришлось ему довольно долго. Вид, что ли, у него был неприглядный — к кому бы ни обратился, тут же, без всяких разговоров, отказывали. Лишь хозяин платной бани, построенной на берегу Булака, за городской стеной, заговорил с ним, наконец, по-человечески, дотошно порасспрашивал и сказал:
— Ладно, поработаешь у меня. Дрова будешь рубить, баню топить, вечерами — пол и полки мыть. Но помни: только из жалости тебя беру. Коль прознает кто-нибудь из ханских доносчиков, что ты жил в плену у урусов, не миновать беды. Тебя уведут и голову снимут — все, отмучился. А ежели мою баню прикроют? Как мне быть, а? Даже на день ее закрыть — и то какой убыток! И так уж армаи этого недорезанного Кужака частенько уходят, не заплатив. Понял?
— Понял, Тагир-абзый.
— Я тебе не Тагир-абзый, а уважаемый Мухамет-Тагир-эфэнде. Понял?
— Понял, уважаемый Мухамет-Тагир-эфэнде.
— Что ты понял?
— Ну, это самое… Что армаи Кужака частенько не платят за помывку.
— Что-что? Кто не платит?
— Ну, эти… армаи Кужака.
— Какого еще Кужака?
— Ну, опять же этого самого… недорезанного Кужака.
— Это кто же тебя такому научил, а? Где ты таких слов нахватался?
— Так, Мухамет-Тагир-эфэнде, сам же ты вот только что сказал…
— Нет! Не мог Мухамет-Тагир-эфэнде сказать такое! Ты, егет, соображай, когда говоришь. Понял? Держи язык за зубами, иначе потеряешь его вместе с головой. Кхх — и нету!..
Хозяин бани движением руки показал, что значит «кхх», и продолжал:
— На тебе — одежда уруса. Скинь ее. Вон возьми мой старый бешмет. Пользуйся моей добротой. Я не жаден — не то, что всякие там мелкие базарные торговцы. Даже своей одежды не жалею для того, кто усерден в работе. Понял? Иди, наколи дров. Натаскай к утру воды. Чуть засветает — ты должен быть уже на ногах. Пока солнце взойдет и немного поднимется, баня должна быть готова. Понял?..