Герда с досадой отбросила со лба растрепавшиеся волосы. «Ну и дурацкая история. Он, видите ли, подумал, что прямо рассыплюсь перед ним. Тоже мне красавчик!» От радужного настроения Герды не осталось и следа.
Вздохнув, она направилась в ванную, пустила воду, разделась. Ее взгляд упал на дверное зеркало. Она обернулась и стала внимательно рассматривать свое тело — так внимательно, словно оно готовилось на распродажу.
Когда-то оно выглядело совсем неплохо, и Бернд просто балдел от нее. Ее груди он называл тогда — «мои маленькие розовые холмики», а ее соски — «мои набухшие почечки!» В их брачную ночь он лил шампанское на ее впадинку на животе и затем нежно слизывал его… И позже, в конце первой беременности, перед самым рождением Рики, он часами мог гладить ее спину пуховкой, и ей это очень нравилось. Он, ее Бернд, был тогда такой ласковый, нежный, романтичный… А каким он был в постели — настоящий любовник! Впрочем, ей сравнивать было особенно не с кем: те двое, что были до Бернда, просто в подметки ему не годились — разве могли они доставлять ей столько радостей и удовольствия, как он… Так куда и почему все это делось?
Герда повернулась боком к зеркалу и стала рассматривать живот. Она была уже на пятом месяце, и ее беременность бросалась в глаза. Она медленно огладила себя, задержалась на выпуклости. «Господи, хоть бы была девочка!» — подумала она. Это была ее заветная мечта: если родить, то уже непременно дочь.
— Ох-ох!
Вздохнув, она опустилась в ванну и задумалась о Бернде — как там у них без нее? Несмотря на тот звонок в «управление», его не оставляли какие-то сомнения: видно, не так уж хорошо они все продумали… А потом, успокоившись, решила: «Ничего ты, Герда Бекер, не потеряешь, если время от времени отдохнешь днем или вечером. Такая возможность — просто подарок судьбы!»
И она твердо решила не мучить себя угрызениями совести и просто отводить душу в этом симпатичном гнездышке — пока все шло как надо.
Тина сидела в садике, наслаждаясь последними лучами послеобеденного солнца, и мысленно проигрывала перед собой действие оперы Верди «Аида», которую они слушали вчера. Уютно устроившись в кресле, она лениво потягивала шампанское, какие-то экзотические соки, даже покуривала при этом предложенную Ларсом симпатичную черную сигаретку, которая оказалась очень возбуждающей — этаким спецатрибутом для светских породистых женщин. Да и как было отказаться, если Тина уже разменяла свои последние двадцать марок и на ее счету оставалось всего ничего?
Она вздохнула, проследила за устремившейся вверх струйкой дыма и вслух пожаловалась: