— А почему нельзя открыть окно? — спрашивал Рики в безуспешной попытке найти для этой цели какой-нибудь рычаг или ручку.
— Чтобы больные не прыгали из окон, — объяснила Герда, тяжко вздохнув.
Бернд хлопнул в ладоши.
— Итак, ребятки, пора хоп-хоп. Вы слышали: ваша мамочка неважно себя чувствует. Мы едем домой!
Они тут же послушались, стайкой собрались у Гердиной кровати, как самые послушные дети. Поцеловали на прощание маму и под водительством папы покинули палату.
В дверях Бернд обернулся, чтобы услышать напутствие Герды:
— У тебя будет много возни с ребятами, так что не надо меня навещать. Если иногда позвоните, мне будет достаточно — буду знать, что дома обо мне думают.
— Ну, как считаешь… — отозвался Бернд, и Тине впервые показалось, что в его голосе прозвучала некая дружелюбная нотка. — Итак, скорейшего выздоровления! — Он кивнул Герде и захлопнул за собой дверь.
— Ну дает! — Тина тряхнула головой одновременно с досадой и восхищением. — И как ты его нашла?
Герда обессиленно уронила голову на подушку.
— Знаешь, он всегда такой. А когда-то… когда-то он даже любил меня. — Она слабо улыбнулась и посмотрела на Тину долгим, задумчивым взглядом. — Знаешь, о чем я тебя давно уже хотела спросить?
— Не знаю, но ты сейчас и сама скажешь, — усмехнулась та.
— Как могла взрослая женщина быть такой дурой, чтобы при такой погоде, под дождем, да еще босиком шататься по городу? Может, ты просто смерти искала? Или что-то еще?
— Чепуху говоришь! Нашла самоубийцу. Совсем наоборот, мне еще здорово хотелось бы пожить. Но это мой свояк… — Она запнулась… — Словом, все так по-дурному вышло, что не хочется и вспоминать…
— Вот-вот… — Герда заложила руки под голову и закатила очи. — Господи! Мужики — это ж такое племя!.. У меня их четыре штуки дома. Сыта по горло…
Тина не удержалась от смеха.
— Бедная, бедная Герда!
Дверь резко распахнулась, и в палату важно вступил доктор Фляйшер со свитой.
— Распрекрасного вам доброго утра, мои дорогие дамы! Ну-с, как наши дела?
Он обходил их одну за другой. А его подопечные, приподнявшись на кроватях, не проявляли при этом особого воодушевления.
— Первые лечебные меры уже подействовали, — съехидничала Тина. — Было бы еще распрекраснее, если бы вы меня выписали!
— Выписать?! Так-так… — Он бегло взглянул на ее больничный листок. — А вот ваш анализ крови говорит совсем о другом.
Знаете, фрау Шёнлес, как мы поступаем с чересчур нетерпеливыми пациентками?
— Не имею понятия.
— По утрам мы им вводим лошадиные дозы снотворного — чтобы спали и спали, а не рассуждали.
— Ах, вот оно что! — в тон его шутке съязвила Тина. — Это, конечно, классный метод. Теперь понимаю, почему у вас такая фамилия!